Инстинкт?

— Как вы устроились с жильем? — спросил блондин. — Хотя теперь свободных помещений много. — Повернулся к крепышу. — Крдж, пошли. Шеф подпишет и сразу в набор. Мы сейчас вернемся.

Девушка кивнула мне. Трое вышли и стали подниматься по лестнице.

…Я выглянул на улицу. Пусто. Для ускорения пути выпрыгнул в окно и в глубокой задумчивости побрел проспектом.

Полуденная жара загнала жителей в дома. Немногие прохожие стали представляться мне замаскированными муравьями. Гигантскими, которые под мягкой белой кожей скрывают трехчленное, покрытое твердым хитином тело, голову со жвалами-рогами, три пары растущих из груди тонких длинных ножек. И девушка тоже. (Содрогнулся, отгоняя фантастическое видение.) Но ведь правда! Все население города-муравейника, побуждаемое слепым инстинктом, ни для чего сбегается на площадь, в разных залах музея смотрит одну и ту же картину, перечитывает вечно одну и ту же газету, без выбора питается одинаковой пищей. Так же, как обитатели муравьиной кучи обязательно убивают попавшего к ним по ошибке чужака, так и крестьяне, едва услыхав, что я не иакат, набросились на меня.

В энтомологии я слаб, даже не сумею с первого взгляда отличить ручейника от златоглазки. Но если о муравьях, то понятие трофаллаксиса мне знакомо, и для меня нет загадки, чем же объясняется ежедневная без выходных усердная деятельность каждого насекомого, направленная на обеспечение нужд муравейника. Если, спрашивал я себя, система поведения, передаваемая генами от одного поколения к другому, позволила нашим крошечным земным мурашам овладеть такими изощренными формами активности, как, скажем, выращивание и даже выведение определенного сорта грибов, чем хуже здешние существа?.. Почему бы им, пользующимся преимуществом «человекоподобия», то есть высоким ростом (значит, хорошим обзором окружающего мира), ненужными им для передвижения (следовательно, освобожденными для работы) передними конечностями и всем прочим, что на Земле отличает внешний облик людей от животных, не дойти именно инстинктивно до выплавки и обработки металлов (отсюда тракторы), до издания газеты, и, наконец, сочинения стихов, всегда одинаковых, так как инстинкт — постоянно одни и те же реакции на неизменные требования?..

Между тем небо над городом постепенно делалось из зеленоватого голубым, поднялся легкий ветерок, воздух посвежел. Мысли мои приняли новое направление — вероятно, оттого, что хотелось как-то примирить себя с девушкой. С другой стороны, думал я, так уж ли много мы, человеки, отличаемся от муравьев? Поведение насекомого, у которого отсутствуют ум и заранее намеченная цель, есть лишь серия готовых ответов на бомбардировку раздражителями из внешней среды: светом, температурой, запахом, вкусом пищи и тому подобным. Ну а для людей среда разве является нейтральным пространством, где развивайся как хочешь? Неужели она не образует нас?.. Как и у животных, наше поведение создается и поддерживается его же (поведения) последствиями. Либо положительным, либо наоборот. Первые ободряют нас двигаться по избранному пути, вторые остерегают. Потому что важно не только то, какова была среда до нашей реакции, но и какой она стала после того, как мы что-то сделали. Богомол, напавший на жука-бомбардира, временно ослеплен горячей жидкостью, извергнутой из брюшка предполагаемой жертвы, и, по всей вероятности, научится другой раз к бомбардиру не соваться. Когда балованный аспирант-позвоночник выступит на кафедре против испытанных практикой мнений заслуженно уважаемого ученого, реакция специалистов заставит его призадуматься. Если оба будут продолжать, как начали, первому вообще не жить, а второй в дальнейшей карьере столкнется с трудностями. То есть среда именно создает, избирает нас — человека и насекомое — для продолжения предпринятой деятельности, одних пропуская, других отсеивая.

Тут я почувствовал, что желание внутренне породниться с девушкой-«поэтессой», которую я и увидеть-то еще хоть раз не предполагал, заводит меня далеко, к мысли о полной несамостоятельности человека. Взялся с другого конца.