Инсталляция

Макс не был даже удивлен. Светлане показалось, что он с досадой рассматривает нудистскую выходку в центре Москвы и жалеет только о том, что сам не принимает в этом участие.

– Забавные ребята, – сказала Светлана.

– А-а, – почти без интереса выдохнул парень, – мы и не такое замутим.

– Ты про тур? На пароходе?

– На пароходе? – переспросил парень. – Да не. Там будет до безобразия все стерильно, да и я тут ни при чем.

– А ты бываешь при чем?

– Конечно. Я продюсер. Только я не ставлю фильмы и клипы не снимаю. Мое призвание – играть в жизни.

– Ну и как?

– Богом быть тяжело. Не знаю, поймешь ли? – Макс высокомерно покосился на Светлану.

– Постараюсь, – пообещала девушка.

– Вот ты – чего хочешь?

– Я? – удивилась Светлана.

– Не я же.

Она пожала плечами:

– Любви хочу.

– Все этого хотят, это слишком банально. Вот если бы ты хотела станцевать на стойке бара, я бы это тебе устроил.

– Так за чем дело стало?

– Ты этого не хочешь. Зачем превращать святое в фарс?

– А что для тебя святое? – Светлана сделала глоток из стоявшего перед ней стакана.

– Тоже, что и для тебя. Ты думаешь, мы с тобой такие разные?

– Не думаю, – она поставила стакан обратно.

– Думаешь, думаешь. Я знаю. Ты думаешь, «вот он, волосатенький хиппи, хочет привлечь к себе внимание девочек, но не может этого сделать достойно, и поэтому отрастил космы и надел на себя хлам». А ведь я обеспеченный человек.

– Да?

– Ты не знала?

Светлана вновь подняла стакан, пряча за ним лицо.

В кафе зашел маленький человек, и вместе с ним в помещение ворвалась музыка. Голая процессия заерзала задами по пластиковым стульям.

– Девочки, пошли! Девочки, пошли! – повторял понравившуюся фразу парень в футболке.

Через минуту снова стало тихо. Бармен и человек в униформе даже вышли посмотреть вслед отъезжавшей компании.

– Это не важно, – сказал Макс, – если бы я хотел пользоваться успехом у баб, я бы надел костюмчик от Труссарди, часики Ролекс, туфли из крокодила. Да ко мне бы очередь выстроилась!

– Но тебе это неинтересно, – скорее сказала, чем спросила Светлана.

– Нет. Я люблю играть, смотреть, как люди играют, и, разумеется, чувствовать.

– Чувствовать что?

– Силу, разумеется. Мы все ее хотим. Все хотим одного и того же, только добиваемся разными путями.

– Подожди, подожди. Какую силу?

– Ну не физическую, конечно. Силу вообще. В чем сила жизни? В том, чтобы тебя любили. Ты ведь любви хочешь?

– А ты, я так понимаю, не хочешь?

– Я уже выше этого. Ну, вот скажи: зачем человеку часы?

– Чтобы время знать.

– Дура ты, ваше благородие. Чтобы на них смотреть, и чтобы другие видели, какие они дорогие. А как увидят, будут завидовать. А зачем людям деньги? За этим же. Зачем нужна спортивная машина, если на ней разогнаться негде? Для того же. Все хотят, чтобы их любили, только кто-то для этого становится серийным маньяком, а кто-то нищим похлебку варит.

– Подожди, тогда выходит, что между плохим и хорошим человеком разницы нет?

– А кто тебе говорил, что есть? Маяковский что ли? Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: «Дяде с тетей хорошо?» – «Да, сынок, неплохо». Нет хорошего и плохого. Есть люди, которых ты таковыми считаешь, и есть люди, которые считают тебя таковой. Человек, которого ты считаешь плохим, не так уж плох со своей колокольни, а его враги кажутся тебе хорошими. Вы даже в оценках не расходитесь, только ставите разные знаки. А раз все вы считаете друг друга дерьмом, значит все вы ошибаетесь или правы. Значит, нет никакой разницы между тобой и кем-то еще.

– Послушай, Максим, но раз ты все по полочкам разложил, тебе, наверняка, скучно.

– Скучно, – согласился парень. – Богом быть тяжело, я уже говорил.

– А сможешь пример привести, когда ты был богом для кого-то?

– Пример? – задумался парень. – Эдика возьми, работал человек на улице, о своей студии только мечтал.

– Так ты меценат, продюсер или спонсор?

– Называй, как хочешь. Мне это нравится и другим тоже, а что об этом думают остальные, мне наплевать.

– А тур – это тоже подарок кому-то?

– Я к этому не имею отношения, это бизнес отца.

– Я видела фотографию, очень красивый корабль.

– Это не корабль, это яхта.

– Яхта? – удивилась девушка. – В моем представлении яхта – это парусник.

– Темнота.

– Я слышала, что завтра она отплывает.

– Не отплывает, а отходит.

– Знаешь, Макс, я никогда не видела яхту. Может, покажешь мне ее?

Макс лениво чесал бородку, желая отказать, но скосив глаз на Светлану, все же согласился.

– Поехали, все равно к Эдику теперь нельзя.

* * *

Был уже третий час ночи, когда Светлана и Макс вышли на берег искусственной бухточки Москва-реки. Темное пятно яхты расплывалось очертаниями на фоне черного стекла воды. Стояло безветрие, и воду почти не рябило. Макс пошел по направлению к известному Светлане пакгаузу, двери которого были уже закрыты.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказала Светлана.

Водка, пиво и добавленное по дороге шампанское, казалось, не оказывали на Макса никакого воздействия, и он походил на совершенно трезвого человека. Поняв, что в пакгаузе никого нет, Макс пошел в противоположную сторону, туда, где начиналась стоянка моторных лодок.