Инспектор Внеземелья

Как говорят французы, а ля rep, ком а ля гер! Се ля ви, хлопцы! Это в космосе национальные интересы особого значения не имеют, а на Земле они по-прежнему в приоритете.

На поверхность сейчас мог выбираться только распоследний идиот, поэтому кессонки были заблокированы на тот случай, если такой идиот все-таки найдется. От метеорологов можно было всего ожидать или, что было более вероятным, от физиков. Все были изолированы, а потому каждый занимался своим делом: кто статистические данные анализировал, кто отчеты наблюдений готовил. А Астахову ничего делать не хотелось. Вот такой у него бзик был - поваляться на постели и почитать Льва Николаевича Толстого. Впрочем, почитать - это было слишком сильно сказано. За полгода Астахов Толстого в буквальном смысле измусолил бы, да вот только не книга это была, а дискета, и весь Толстой на этой дискете со всеми своими несообразностями умещался. Любил Астахов просматривать текст и вылущивать из него перлы наподобие того, что "какие-то два господина прошли по улице с огнем папиросы во рту". Впрочем, у Льва Николаевича, как и у всякого порядочного классика, и похлеще ляпы встречались.

Астахов завалился на койку, натянул на виски рожки дистанционки и совсем уже было предался любимому занятию, когда его бесцеремонно отвлек Саня Цымбаларь. Вообще-то его звали Олексой, но на станции когда-то украинизированные имена быстро приняли свои русифицированные звучания. И наоборот, Николая Федорова никто иначе, как Мыколой, не называл. А Семена Лежнева вообще все и в глаза, и за глаза звали паном Петлюрой. Саня Цымбаларь выключил астаховскую пэкашку и поинтересовался, куда лентяй и бездельник засунул дискету с отчетом по последней "линзе". Астахов, немного обиженный его бесцеремонностью, со всей прямотой заявил, что никакой дискеты он не брал, более того, он ее в глаза не видел, но если уж с кого дискету спрашивать, так это с пана Цымбаларя, поскольку именно он с ней не расставался всю последнюю неделю. Цымбаларь почесал затылок и отправился искать отчет по каютам. Настроение уже было не то, и Астахов с сожалением бросил дистанционку на надувную подушку. Посидев немного на постели, он осознал, что желания работать у него не прибавилось. Но и валяться без дела было глупо.

Со скуки Астахов пошел по каютам. В каюте у Лежнева он обнаружил еще парочку тунеядцев - Семен Родионович играл в шахматы с Биллом Селлингсом. Судя по внешнему виду пана Петлюры, он находился в проигрышном положении, но все еще хорохорился и, как крейсер "Варяг", шел ко дну под гордо развевающимся флагом. Увидев Астахова, Семен Родионович нехорошо обрадовался и с радостным возгласом: "А вот наш Боренька пришел, сейчас он нам расскажет что-нибудь интересненькое!" быстро смешал фигуры на доске.

- How are you? - вежливо сказал Селлингс и покивал Лежневу. - You made the same boobo, Samuel! Ho, - он поднял палец, - я есть сог-гласен!

Учитывая, что великодушный Селлингс благородно согласился на ничью, Лежнев добровольно отправился за соком.

Астахов сел на его место и задумчиво посмотрел в иллюминатор. За прозрачной броней стояла бурая мгла, сквозь которую ни черта не было видно.

- Это будет долго, Борья, - сказал Селлингс. - Ж-жаль. Вся программа недельи к шорту!

- Моя тоже, - уныло сказал Астахов, играя шахматной фигуркой.

В каюту заглянул Олекса Цымбаларь и поинтересовался, не видел ли кто-нибудь из присутствующих дискету с отчетом по последней "линзе". Увидев Астахова, он не стал дожидаться ответа и прикрыл за собой дверь. И правильно сделал, Астахов уже готов был ему достойно сказать, где он дискету с этим отчетом видел и где пан Цымбаларь ее может найти.

- Людьи работ-тают, - печально сказал Селлингс.

- Люди придуряются, - возразил Борис. - Он уже полдня этот отчет ищет и найти не может.

- "Ль-инза" - это... как сказать будет... интерь-есно, по-прежнему печально сказал Селлингс. - Есть чем голову сломать, вы мьеня понимаете, Борь-ис?

Астахов Селлингса понимал. Проблемы, связанные с "линзами", действительно были интересными. Никто не мог понять, почему "линзы" залегают в почве планеты таким неравномерным образом. Как будто кто-то взял и собрал всю воду в эти компактные чечевицы, а затем разместил их по магнитным линиям. Но вот ведь какая ерунда получалась: там, где по расчетам "линза" должна была быть, ее не оказывалось, а там, где ее заведомо быть не могло, эта ледяная чечевица обнаруживалась самым наглым образом. И плевать ей было на все расчеты хохла Олексы Цымбаларя и рафинированного француза Шарля де Лавальера!

Упомяни о черте!

В каюту вновь заглянул Цымбаларь, задумчиво оглядел присутствующих и, пробормотав "Здесь я уже был", закрыл за собой дверь.

- Ищет, - подмигнув Селлингсу, сказал Астахов. - Вчерашний день он ищет, он эту дискету еще с вечера в пэкашке Федорова оставил.

- Это есть неправильно, Борь-ис, - мягко упрекнул Селлингс. - Вы нужны сказать ему... э-э... мьесто.

- А вот не будет пользоваться чужими компьютерами, мстительно сказал Астахов, но, не выдержав укоризненного взгляда американца, пожаловался: - Скучно, Билл...