Инспектор мертвых

– Да, сэр. – Кучер взял его саквояж. – Прошу следовать за мной. Я читал о ваших подвигах на войне, полковник. С вашего позволения, для меня большая честь повстречаться с вами.

– Можете сказать то же самое каждому солдату, вернувшемуся из Крыма. Все они заслуживают почестей.

Из-за вчерашнего снегопада и близости реки Колн тянуло сыростью. Пока поезд с пыхтением отходил от станции, Траск вслушивался в треск льда на замерзших лужицах под копытами лошадей. Кроме этого треска и смеха из соседней таверны, больше ниоткуда не доносилось ни звука. После ревущего и грохочущего Лондона здешнее безмолвие напомнило Траску минуты затишья перед атакой русских во время войны.

– Приехали, полковник, – объявил кучер десять минут спустя.

В окнах роскошного поместья горели лампы. Где-то залаяли собаки.

Траск щедро расплатился с кучером, вручив ему соверен, и забрал саквояж.

– Вы истинный джентльмен, полковник.

«Сэр Уолтер Камберленд и многие другие с этим не согласились бы», – подумал Траск и ускорил шаги, спеша поскорее увидеть улыбку Кэтрин.

Он постучал в дверь. Коляска с грохотом удалялась, собаки продолжали лаять.

Траск постучал еще раз.

Открывший дверь слуга с удивлением посмотрел на гостя.

– Меня зовут полковник Энтони Траск. Я приехал встретиться со своей невестой, мисс Кэтрин Грантвуд.

– Кэтрин Грантвуд, сэр?

– Она ждет меня только завтра, но я решил приехать сегодня вечером.

– Ничего не понимаю, сэр.

«Проклятье, кучер привез меня не туда», – решил Траск.

– Кто там, Генри? – послышалось из-за спины слуги.

– Полковник Траск, миледи. Он утверждает, что должен был встретиться здесь с мисс Грантвуд.

Из темноты появилась женщина средних лет с седеющими волосами. На ней было изящное платье с кринолином. Оценивающе взглянув на костюм Траска, она нахмурилась, увидев в руке гостя саквояж.

– Полковник?..

– Траск, миледи. – Он снял цилиндр и поклонился.

– Кэтрин здесь нет.

Мысли Траска заметались в панике.

– Не понимаю.

– Мы ждали ее сегодня, но она так и не приехала. Это совсем на нее не похоже. Если бы Кэтрин передумала, то непременно прислала бы телеграмму. Надеюсь, ничего плохого не случилось.

– Не приехала? – ошеломленно переспросил Траск.

Женщина посмотрела в темноту за его спиной, но не увидела экипажа.

– А откуда прибыли вы?

– Из Лондона.

– Боюсь, что вы проделали этот путь напрасно.

«Кэтрин не приехала, – думал Траск с леденящей сердце тревогой. – Бог мой, что же случилось? Может быть, вернулся сэр Уолтер? Но как он мог помешать ей?»

Он услышал шум удаляющейся коляски, выронил саквояж и побежал прочь от дверей. В лунном сиянии он заметил, как дрогнул вдали луч фонаря. За воротами поместья дорога поворачивала к Уотфорду.

«Если бежать через поля, – в отчаянии решил Траск, – я сумею догнать экипаж».

– Стойте! – закричал он и рванулся вперед по замерзшей грязи, напомнившей ему крымские степи. – Ради бога, остановитесь!

Полковник мчался за коляской в таком яростном порыве, какого не испытывал со времен войны.

– Оставайтесь с папой, – велел Колин сестрам. – Надеюсь, никто не заметит вас в этом переулке. Если начнут задавать вопросы, скажите, что я побежал за констеблем.

На самом деле он отправился за доктором, но тот лишь хмуро посмотрел на грязного мальчишку в рваной одежде и сказал:

– У меня и без того много пациентов. Причем таких, которые в состоянии заплатить.

Колин не добился большего и в других больницах.

– Похоже, твоему отцу уже ничем не поможешь, – отвечали мальчику.

Тогда он побежал к Судебным иннам в надежде получить помощь барристеров и солиситоров, но клерки прогнали его, не переставая скрипеть перьями и не поднимая взгляда от своей писанины.

Наконец пожилой джентльмен, который читал газету в приемной, ожидая приглашения в кабинет, сжалился над Колином. Услышав, как мальчик умоляет помочь его родителям и сестрам, джентльмен опустил газету и посоветовал:

– Если все настолько плохо, как ты говоришь, можно потребовать, чтобы помощь оказали в долг. И подай прошение о том, чтобы твоим сестрам позволили остаться в ка мере с матерью. Так, по крайней мере, у них будут кров и пища, пока мать не предстанет перед судом. Говоришь, она воровка? Плохо дело.

Обливаясь потом в разгар жаркого июльского дня, по-прежнему чувствуя головокружение и слабость, Колин подошел к тюремным охранникам:

– Мой отец заболел.

Охрана не проявила к нему никакого интереса.

– А маму забрали туда. – Колин показал на мрачный, покрытый копотью вход в тюрьму. – Я даже не знаю, когда ее будут судить.

– В чем ее обвиняют?

Колин уже понял, что не стоит говорить о краже.

– Она заняла денег, чтобы накормить нас с сестрами, а теперь не может отдать долг, – торопливо соврал он. – Нам совсем нечего есть.

– Значит, должники? Да еще и ирландцы в придачу.

– Один человек у барристера сказал, что сестры могут остаться в тюрьме вместе с мамой, пока мы не уплатим долг или пока ее не поведут на суд.

– Да, закон такое позволяет. Ты сказал «сестры»? Сколько им лет?

– Пять и тринадцать.

– Я поговорю со своим сержантом. Ничего не могу обещать, но я бы на твоем месте привел их сюда через час.

Наконец-то ему согласились помочь!