Инсайдер

— Я знаю, что это неправда. Ты сегодня сам не свой. — Она отодвинулась от него и повернулась спиной. — Не могу поверить, что ты не хочешь сказать мне, где ты провел последние несколько дней. Я знаю, что тебя не было в Нью-Гэмпшире. Я звонила в «Турбо-Тек», ты и там не появлялся. Я до смерти волновалась. Так что же это за секрет?

— Почему ты так стараешься узнать, где я был?

Салли вздохнула.

— Опять двадцать пять. Почему ты относишься ко мне с таким подозрением? — спросила она. — Что я сделала, чтобы ты ставил под вопрос мои побуждения?

«Начать с телефонного звонка из моей квартиры заведующему финансовым отделом „Белл кемикал“, — подумал Джей. — Затем можем перейти к отсутствующей компьютерной дискете. А в завершение ты могла бы сказать мне свое настоящее имя».

Салли повернулась к нему лицом и взяла его за руку. Она несколько минут гладила его пальцы, потом посмотрела на него.

— Ты действительно дорог мне, Джей, — тихо произнесла она. — Ты должен мне поверить.

Он смотрел ей в глаза и не откликался. Как она была хороша в сумеречном свете. Взгляд его медленно передвинулся на ее подбородок. Даже при таком свете видно было, что на нем нет шрама.

— Кто же ты? — спросил он.

* * *

Телефон зазвонил пронзительно, как сирена «скорой помощи». Оливер приоткрыл один глаз, застонал и потянулся к аппарату сквозь темноту.

— Алло.

— Оливер?

— Да. — Он включил лампу и протер глаза.

— Это О'Ши.

Голова у Оливера невыносимо болела.

— Который час?

— Три часа. Извините, если разбудил вашу жену.

Оливер состроил гримасу. Они с Барбарой уже многие месяцы не спали в одной комнате.

— Барбара спит крепко. — Последние два-три месяца он часто спрашивал себя, не поставил ли О'Ши прослушки в особняке, но во время своих параноидальных и обычно пьяных поисков так и не обнаружил ни проволочек, ни микрофонов. — Всегда этим отличалась.

— Хорошо.

О'Ши мрачно улыбнулся. Оливер понятия не имел о том, что стены дома напичканы тонюсенькими, как иголки, микрофонами и что О'Ши все известно о том, как спят супруги.

Оливер приподнялся на локте, чувствуя во рту вкус тоника и лайма.

— Почему вы звоните мне так поздно?

Несмотря на то что Оливер явно еще не протрезвел, О'Ши услышал в его голосе удрученность.

— Я хотел быть уверенным, что застану вас. Насколько мне известно, завтра вы уплывете на своей яхте, и я не смогу до вас добраться.

— Я никуда не намерен уезжать…

— В понедельник утром мы делаем рывок, — прервал его О'Ши. — Я хотел, чтобы вы узнали об этом как можно раньше.

— О'кей, — медленно произнес Оливер.

— Но мы совершим это не у «Маккарти и Ллойда».

— Вот как?

— Да, произошло изменение в планах.

— Почему?

— Это все, что я могу вам сообщить. — О'Ши помолчал. — Если Джей объявится, немедленно дайте мне знать.

— Дам, — покорно сказал Оливер.

— До свидания, Оливер.

Телефон щелкнул в ухо Оливеру. Кладя трубку, Оливер подумал об Эбби и о том, что предстоящая неделя будет для него последней у «Маккарти и Ллойда». Он бросил взгляд на револьвер, лежавший на ночном столике. У него хватило мужества только один раз вечером нажать на спусковой крючок.

* * *

Стоя на пороге своего маленького дощатого коттеджа, Маккарти потянулся, высоко подняв руки над головой. И медленно пошел сквозь лес по короткой дорожке к пристани, держа кружку дымящегося кофе. На востоке солнце только начало освещать небо. Оно еще не вышло из-за горизонта, но уже окрасило низкие облака в красивые тона красного, оранжевого и желтого цветов.

Маккарти глубоко вдохнул утренний воздух Луизианы. Он любил Байю-Лафурш. Его семья уже многие годы имела тут собственность, и он ездил сюда, как только мог выбраться из Нью-Йорка. Было воскресное утро, но оно вполне могло быть и утром среди недели. Дни недели ничем не разнились тут.

Ему все нравилось здесь, в этом рукаве в дельте реки, начиная с неприглаженной красоты — и запах соленой воды, и хищники, похожие на доисторических животных, и звук воды, ударяющейся о борта его «Бостонского уэйлера», пришвартованного к пристани. Но больше всего он наслаждался чувством полной изоляции — на десять миль вокруг здесь не было других домов. Во всяком случае, ни одного, в котором жили бы люди. Дом Невилла Легола лежал в руинах в двух милях отсюда на соседнем рукаве реки — он постепенно подгнивал и разваливался от природных явлений, постоянно разрушавших дома на берегах пролива. Невилл однажды ночью пять лет назад покончил с собой, всадив себе пулю в мозг.

Маккарти покачал головой. Будучи человеком уравновешенным, он приветствовал полнейшую изоляцию. Она позволяла человеку принимать главные решения в жизни или прочищать мозги перед сражением. Но в больших дозах изоляция могла привести к ужасным последствиям, как это и случилось с Невиллом.