Иностранные формирования Третьего Рейха

Поэтому, отвечая на данный вопрос, можно сказать, что выдача членов добровольческих формирований, которые являлись солдатами вермахта, носили немецкую военную форму и, следовательно, находились под защитой Женевской конвенции, означала явное нарушение действующего военного права. Однако и тут не все так просто. Если под статьи Женевской конвенции легко подпадали бойцы многочисленных «восточных» батальонов и вспомогательный персонал немецких частей и соединений (т. н. «хиви» — «добровольные помощники»), то с солдатами РОА и других подобных формирований дело обстояло намного труднее. Ведь многие из них считали себя (и вполне искренне) не немецкими прислужниками, а бойцами национальной армии, которая борется за освобождение своей родины (наподобие хорошо известного в российской истории Чехословацкого легиона времен Первой мировой и гражданской войны). Было ли уместно обвинение этой сравнительно небольшой группы в измене родине? По словам немецкого историка Й. Хоффманна, это обвинение не выдерживает никакой критики. «Следует заметить, — пишет он, — что понятие «измена родине» может относиться лишь к отдельным лицам или незначительным по численности группам. Но когда в вооруженном конфликте… миллион солдат активно воюет на стороне противника, речь идет уже не об «измене родине», а о неком политико-историческом процессе»^{1613}. Однако как отделить тех, кто пошел в РОА и подобные ему национальные формирования сознательно, от тех, кто был загнан туда силой? Западные союзники не стали ломать над этим голову.

В целом ведущая роль в политике выдач принадлежала Великобритании, а США последовали за ней, хотя и не без колебаний, и в меньшем масштабе применяя насилие. И если англичане выдавали всех подряд, и бывших «красных», и бывших «белых», то американцы пытались подходить к ним дифференцированно. Выше уже было сказано, что репатриации подлежали только советские граждане по состоянию на 1 сентября 1939 г. То есть жители Западной Украины, Западной Белоруссии и Прибалтики не являлись таковыми в глазах американцев. И в основном они этого правила придерживались. Однако кровавые эксцессы в лагере Дахау настолько испугали американское командование, что оно решило на некоторое время прекратить массовые выдачи и оправлять военнопленных в СССР только после подробного опроса. Так, в штабе 3-й армии был подготовлен ряд вопросов, на основании которых американцы пытались разделить возможных репатриантов на полноправных граждан и тех, кто подвергался преследованиям на родине, и потому теперь не подлежит выдаче. Вопросы касались, например, права носить оружие, права участвовать в свободных выборах или права занимать общественный пост. В конце концов, американские репатриационные комиссии выделили несколько групп людей, не обладавших, на их взгляд, гражданскими правами и тем самым не являвшихся советскими гражданами, — «кулаки», «белые» и «диссиденты». Однако и здесь не обошлось без недоразумений. Например, те, кто заявлял, что вступил в РОА под нажимом немцев или под угрозой голодной смерти, подлежали выдаче в первую очередь (в лагере Платтлинг таких оказалось более 3 тыс. человек)^{1614}.

Но такие, даже не половинчатые меры, не могли удовлетворить советскую сторону. И поэтому под ее давлением, а также при деятельном участии Великобритании США были вынуждены сдаться. Результатом этой капитуляции стала так называемая Директива МакНар-ни — Кларка (21 декабря 1945 г.). Согласно этому документу обязательной репатриации, «независимо от желания и с применением силы, если это окажется необходимо», подлежали все:

взятые в плен в немецкой форме;

находившиеся в рядах советских вооруженных сил 22 июня 1941 г. и после этой даты и не демобилизованные впоследствии;

обвиняемые советскими властями в добровольной помощи врагу, при предоставлении убедительных доказательств с советской стороны^{1615}.

И тем не менее это была хоть и капитуляция, но капитуляция почетная: нечто среднее между полным отказом от репатриации и безоговорочными английскими выдачами. По замыслу американских юристов директива была принята с целью обеспечить возвращение предполагаемых предателей, с тем чтобы они получили заслуженное наказание, тогда как вопрос об обычных беженцах, не запятнавших себя сотрудничеством с врагом, должен был рассматриваться в соответствии с традиционной американской политикой.