Иностранец на Мадейре

Называется она Escola Internacional da Madeira (EIM), «Международная школа Мадейры». Единственное полностью двуязычное (английский и португальский) начальное учебное заведение острова. (Открою один секрет: если у вас нет планов оставаться на Мадейре и в Португалии навсегда, то можно договориться об ослаблении требований по португальскому и сделать упор именно на английский.) На Мадейре есть еще так называемая многоязычная школа, в которой можно и китайский, и даже русский изучать, но существующие там стандарты обучения нас категорически не устроили.

Другое дело – EIM. Это, наверно, самая маленькая школа Европы. Здание совсем небольшое. Классы просто крохотные. И во всей школе общее количество учеников сравнимо с численностью одного класса в общеобразовательной российской или британской школе. Школой железной рукой управляет Тельма Армстронг-Тешейра, имеющая огромный преподавательский опыт, принесенный ею из родной Южной Африки, где она родилась, выросла и училась учить. Преподает она английский и математику, а также историю и географию, биологию – последние три года, правда, в не очень больших объемах, но нагрузка на детей и так нешуточная, только успевай отдуваться.

При всех недостатках апартеида, надо признать, что в белой общине ЮАР существовала сильная педагогическая традиция. Такая не модная, не слишком современная, с упором на дисциплину и требовательность. Миссис Армстронг-Тешейра очень, очень строга и требовательна. Но поразительно – дети ее обожают. Завидев, кидаются обниматься и рассказывать о своих делах и достижениях. Но ее слово при этом – железный закон. И наказания за малейшую провинность раздает жестокие – по двадцать дополнительных (помимо обильного домашнего задания) примеров в день! Зарыдаешь…

В школу принимают детей с четырех месяцев (cr`eche, то есть ясли). Потом идет nursery, что-то вроде детского сада, подготовительные классы и, наконец, четыре начальных класса – с шести до десяти лет, после чего все, к нашему огромному сожалению, заканчивается. Прогресс нашей юной леди после трех лет в этой школе был феноменален: не только в том, что касается объема знаний, но, что важнее, серьезности отношения к учебе, к работе. В какой-то момент с ней в классе учились замечательные во всех отношениях сыновья-близнецы знаменитого футболиста Дани, выступавшего за питерский «Зенит» и приехавшего на родину залечивать полученную в России травму. Вот тогда это был «большой класс», аж семь мальчиков и девочек! Но потом Дани вылечился и увез близнецов в холодный Петербург, уехал еще кто-то, и с тех пор в классе училось только три-четыре человека. Некоторое время их вообще оставалось только двое – юная леди и ее подруга Мафалда. Понятно, что такие удивительные размеры класса превращают учебу в нечто, больше похоже на частные занятия с репетитором. Каждому ребенку уделяется огромное и совершенно индивидуальное внимание. Школа частная, платная, по местным понятиям дорогая – между пятью и шестью тысячами евро в год, но по сравнению с Британией это просто семечки. Когда я рассказываю британцам об этих расценках, они не верят своим ушам. Ведь на Альбионе частное обучение стоит раза в три-четыре дороже.

Так что, удивляясь благовоспитанности и организованности наших юных гостей, надо учесть то потрясающее воспитание, которое они получают в Международной школе. Но все же под всем этим главная основа – семья.

Почти все семьи в школе – полные, матери-одиночки здесь по-прежнему редчайшее, экстраординарное явление. Даже если что-то между взрослыми пошло не так, важнейший принцип – ребенок должен получать максимальное внимание от обоих родителей. В идеале он даже не должен знать, что между родителями возникли серьезные проблемы. Почти у каждого есть братья и сестры, бабушки и дедушки, дяди и тети… А еще – крестные отцы и крестные матери… Сейчас в России понятие «крестных» кажется каким-то анахронизмом. Между тем сколько я слышал в своем детстве восторженных рассказов отца и дяди об их крестном отце… В жизни семьи он играл совершенно колоссальную роль, был просто номером два после родителей вплоть до того момента, пока в середине тридцатых не угодил туда, куда многие в те годы попадали, и не вернулся.

Здесь же, на Мадейре, и по сю пору так, с той разницей, что никуда ни настоящие отцы, ни крестные не исчезали, даже в эпоху диктатуры Салазара, если только они не состояли в подпольной боевой организации компартии или чем-нибудь таком. Но на Мадейре таких не было, да и в континентальной Португалии это тоже была большая редкость.

Так что каждый ребенок ощущает себя частью большой семьи, в которой каждому есть до него дело.

Когда в Международной школе Мадейры началась жестокая борьба за дочку между ирландской дамой и ее бывшим португальским мужем, весь остров был шокирован. Драма освещалась даже в новостях по местному телевидению. Эта история стала для мадерьянцев таким же потрясением, как случай, когда у одной из левад нашли тщательно запеленованного брошенного младенца.