Иностранец

Ментовская жизнь – это и есть мой кайф. А я – кайфолом.

С..а.

Это наверное психоз какой-то. Не описанный медициной. Когда становишься зависимым от всего этого.

От чужого горя, которое привлекает тебя и на фоне него твои собственные косяки и проблемы кажутся такой мелочью…

От чужих тайн.

От преследования, от азарта охотничьей собаки.

От власти над чужими судьбами.

Человека, который во все в это втянулся – уже нельзя считать нормальным. У него повернута наизнанку шкала ценностей. Причем навсегда. Он настолько привыкает жить чужими жизнями и чужими бедами, что отвыкает жить своей.

Я так разрушил свою семью. Я теперь понимаю, как это произошло и почему. То, что происходило на работе – было… это было столь важным, что на этом фоне происходившее в семье, с подрастающим сыном, то, что говорила жена – казалось раздражающими мелочами. Я не испытывал ничего кроме раздражения, когда мне напоминали о семейных, отцовских, супружеских обязанностях, и так как то незаметно мы докатились до развода.

Это все в прошлом. Я даже не пытался ничего восстановить – разбитую чашку не склеишь и взрослого человека не изменишь, лучше не усугублять и попробовать сохранить хоть что-то, что еще возможно сохранить. А вот работа… работа раз за разом возвращалась ко мне, эта бешеная гонка за призом, который и не приз вовсе…

И переезд в другую страну, смена профессии – ничего не решили.

Я выпил еще. Потом еще. Потом я обнаружил, что рядом со мной сидит Лука и стоит чашка крепкого кофе…

Кофе на ночь. Бр…

– Выпейте…

Я выпил… меня чуть не стошнило. Я выругался

– Пейте, пейте…

Лука был трезв. Странно… еще две недели назад мы не знали друг друга, а сейчас мы – почти друзья. Это чертово дело объединило нас.

Чужая беда всегда объединяет. Хотя бы тем что она произошла не с тобой…

– Еще?

– Не… меня кондратий хватит…

– Кондратий?

– Сердечный приступ. Учи русский.

– Мы, сербы и так понимаем. Незачем учить.

Оно так. Русский и сербский конечно не то, что русский и украинский, но при желании понять друг друга без переводчика можно. Мы же понимаем, если надо.

– Ты как?

– Я нормально…

– Тебя не привлекают?

– За что? – удивился Лука

Ну, да. Вот тут полицейская практика нашей страны и Сербии сильно различается. У сербов если полицейский применяет оружие – это просто принимается как есть, он не проходит семь кругов ада, не пишет объяснительные. Здесь видимо, нет надзирающего прокурора, которому за счастье тебя в Нижний Тагил закатать. Сербским полицейским просто не понять некоторых аспектов нашей реальности – что например, получить оружие на постоянное ношение может далеко не каждый полицейский, что это зависит от хороших отношений с начальником РОВД, а так ходи безоружный, оружие выдадут, только если задержание, а противоправное поведение будь любезен пресекай. Как хочешь, голыми руками. Нигде в Европе такого нет, а у нас есть. У нас менты, опера, из тех, кому не пофиг – покупают травмат получше за свои деньги и с ним ходят. Это ни в сказке сказать, ни пером описать. Но и те, кому положен пистолет на постоянку – тоже покупают травмат, потому что любое применение оружия обставлено таким количеством бюрократических рогаток, что шанс попасть в Нижний Тагил очень велик. А если применил травмат – даже рапорт писать не надо, это вообще не считается применением оружия.

Вот такая вот… фильдиперсия

– Проехали. Ты кстати в курсе, что нас отстраняют?

– Сказали…

– Тебя назад, в Ниш?

– Нет. Меня в США отправляют. Академия ФБР. Специальные курсы.

– Поздравляю.

– С чем?

– Тебя повышают.

Это кстати давний прием бюрократии – оказывается, она здесь такая же, как и у нас. Хочешь избавиться от человека – повысь его. Немалое число подонков в генеральских погонах оказались наверху именно так.

– Дело закрывают.

– Его не закрывают. А передают другой оперативно-следственной группе.

– Вы же понимаете, его хотят утопить.

– Лука… ты мне веришь?

– Вам – да.

– Тогда послушай человека, который дослужился до полковничьих погон – я выругался матом и продолжил – у нас и у вас все одно и то же, я в этом убедился. Такое же дерьмо. Ты сейчас никто. Так, мелочь. Тебя что сдать, что посадить, что оболгать и уволить, что даже посадить – вообще никаких проблем. Потому что ты не генерал. Но тебе предлагают встать на дорожку, которая тебя к генеральским погонам приведет. Так встань на нее. И иди по ней. Не бузи, ничем себя не выдавай, прислуживайся, когда надо. Играй по правилам этой системы – клюй ближнего, гадь на нижнего, смотри в задницу верхним. Но помни – помни это дело, помни все дерьмо, что произошло. Когда ты станешь генералом – ты сможешь отомстить. Но пока – не рыпайся. Сделай вид что смирился. И главное – помни.

Лука не сразу все это в себе переварил

– А как же… дело.

– А что – дело. Дело раскроют. Или не раскроют. Зло уже сделано. Убитых не вернешь. Но убийц – ты сможешь и наказать. Но не сейчас. Когда станешь генералом. Месть – это блюдо, которое подают холодным.