Иное решение

Расчет Марты вполне оправдался. Дисциплинированный водитель не стал ни возражать, ни задавать лишних вопросов – господин военный атташе, разумеется, волен передавать свои распоряжения через личного секретаря, а сам фон Гетц по причине отсутствия профессионализма даже ни разу не оглянулся. Через два квартала он сел в какую-то дорогую машину, так ни разу и не осмотревшись по сторонам. Зато Марта безошибочно узнала ее, как узнала бы любую машину, дом, яхту, любовницу, фас и профиль людей, которые представляли интерес для СС, особенно для VI Управления имперской службы безопасности. Это была машина волонтера Международного Красного Креста и журналиста Валленштейна.

– Следуй за ними, – приказала она водителю, откинувшись на спинку сиденья. – Дистанция – сто метров.

Обе машины покатили в сторону порта.

Не доезжая до порта, машина Валленштейна остановилась возле какой-то радиомастерской. Сначала из нее вышел сам Валленштейн, затем фон Гетц.

– Сбавь ход, езжай дальше, а потом сделай круг вокруг квартала и возвращайся на эту же улицу. Встанешь метрах в двухстах от той машины, – приказала Марта, показывая на автомобиль Валленштейна.

Водитель послушно выполнил маневр.

Проезжая мимо, Марта взглянула на вывеску, потом для отчета засекла время на часах. Ее часики показывали 9:27. Время пошло. Переговоры начались.

Все время переговоров Марта просидела в машине военного атташе, не сводя глаз с двери мастерской. Мысль о том, что Валленштейн и фон Гетц могли выйти через черный ход, она откинула. Им не было никакого смысла оставлять машину, к которой они все равно должны были вернуться. Или, по крайней мере, один Валленштейн.

Когда Валленштейн и фон Гетц вышли из мастерской обратно на улицу, Марта также привычно взглянула на часы. Было 10:14.

«Быстро договорились, – удивилась она про себя. – А может, не договорились? – втерлось сомнение. – Или не успели договориться?»

Когда фон Гетц и Валленштейн зашли в мастерскую, там их ждали. Коля стоял у окна и разглядывал улицу, Штейн прохаживался взад-вперед по Колиной комнате. Он немного волновался перед встречей. Всех своих работников Коля предусмотрительно загнал на корабли. После вчерашнего разговора Олега Николаевича с Валленштейном внезапно оказалось, что сегодня утром у них появилась тьма срочной и неотложной работы в порту.

– Приехали, Олег Николаевич, – обернулся Коля.

– Встречай гостей, – кивнул Штейн.

Коля вышел и через минуту вернулся с «гостями».

– Господа, – светски улыбаясь, начал Валленштейн. – Позвольте вас представить друг другу.

Но господам угодно было представиться самим:

– Военный атташе немецкого посольства в Швеции оберст-лейтенант фон Гетц.

– Подполковник Генерального штаба Красной армии Штейн.

Штейн протянул руку, фон Гетц ее принял, и они поздоровались.

– А это, – Штейн повернулся к Коле. – Это наш дорогой хозяин, любезно предоставивший нам свое жилище для беседы.

Фон Гетц сухо кивнул. По-видимому, он не посчитал Колю за фигуру, заслуживающую внимания.

– Я надеюсь, вы не будете против, если господин Неминен будет присутствовать при нашей беседе? – спросил Штейн.

Фон Гетц не возражал.

– Итак?.. – Конрад вопросительно посмотрел на Штейна, когда они расселись по четырем сторонам стола, будто собирались перекинуться в бридж.

– Итак, – начал Штейн. – Я прибыл по заданию командования Красной армии с предложением о заключении мира между Германией и Советским Союзом.

– Хорошо, – кивнул фон Гетц. – Каковы ваши условия?

– Господин оберст-лейтенант, – Штейн придвинулся ближе к столу. – Независимо от ваших полномочий в данном вопросе, я все-таки прошу вас довести все, что я имею вам сообщить, до сведения вашего командования.

– Это само собой, – успокоил его фон Гетц.

– Во-первых, полное прекращение огня с обеих сторон, начиная с дня и часа, которые будут согласованы Верховным командованием вермахта и Ставкой Верховного Главнокомандования. Во-вторых, постепенный отвод немецких и союзных войск на рубежи границ, существовавших к 22 июня 1941 года. В-третьих, возвращение всех советских военнопленных и перемещенных лиц. В-четвертых, возвращение Германией всех захваченных и вывезенных предметов, представляющих историческую и культурную ценность. В-пятых, выдача советской стороне всех лиц из числа бывших граждан СССР, виновных в массовых расправах над мирным населением.

Фон Гетц помолчал некоторое время, ожидая продолжения, но его не последовало.

– Это все? – уточнил он.

– Это – предварительные условия, – ответил Штейн. – Обсуждать дальнейшие взаимные шаги будет иметь смысл только в том случае, если ваше командование выразит свое принципиальноесогласие с этими пунктами.