Иное

Хотелось просто отвлечься, побыть одному в относительной тишине и покое. Слишком многое навалилось и буквально придавило тяжёлой ношей мыслей, чувств, эмоций и странных ощущений.

За пятнадцать лет работы в Службе Контроля Безопасности Земли Баев побывал во многих опасных ситуациях и всякого рода переделках. Были и открытые схватки, когда надеешься только на собственные силы и реакцию, были и тяжёлые, опаснейшие рейды на биологически активные планеты, и запутанные, сложные дела и ситуации у сателлитов Земли, когда требовалась срочная помощь именно таких спецов, как он. А разок, после катастрофы фрегата Погранслужбы, он даже дрейфовал в открытом космосе, уповая лишь на автономность скафандра и аварийный сигнал трэк-маячка. И никогда не забудется им ощущение полного одиночества и своей ничтожности среди серебристой россыпи далёких звёзд, равнодушных ко всему живому… Была и каждодневная рутина, текучка, когда всё же подсознательно ждёшь, что вот-вот помчишься в очередной раз спасать, биться, карать или просто разбираться в очередной чрезвычайной ситуации, как, например, здесь, на Мизае, причём разбираться быстро, оперативно и скрупулёзно. Но никогда он так не выкладывался, до самого донышка, как тут, на этой планете. И это был ещё не конец. Баев, как никто другой, прекрасно отдавал себе отчёт, что это — только начало. Начало некоего пути, дорога к иному восприятию мира…

Он остановился у гравилифта и вызвал кабину. Пребывал Ким в каком-то сумрачном, пограничном состоянии, чувствовал вялость и некое раздвоение, это тяготило и вызывало внутренний дискомфорт. Открывались в связи с последними событиями такие ужасающие бездны, что человек в них запросто мог потеряться и бесследно сгинуть. А мог, напротив, бездны эти всё же покорить и заставить работать на себя. Было у него такое предчувствие, основанное на понимании того, что произошло там, под башней. А там имел место контакт! Но вот с кем — вопрос этот не давал покоя, он просто изводил и рвал душу.

Там, в том глухом и тёмном подвале, его буквально вывернули наизнанку, вытряхнули, как старый половик, однако не со злым умыслом, не чтобы сделать больно, а чтобы понять и оценить, что она такое, эта его душа. Когда плазменная дуга убралась обратно в перстень, что-то непонятное и странное случилось с восприятием окружающего. Показалось ему, будто чужие холодные, остро леденящие пальцы закрались к нему в мозг (он до сих пор чувствовал эти прикосновения — невесомые и в то же время вполне осязаемые). Это чужая пси-аура соприкоснулась с его сознанием, встряхнула разум Кима, пронеслась там неудержимо, как вихрь, по всем закоулкам. И Баев, всё ещё находясь в шоке от того, что не нашёл тут ни генератора, ни твари, им управляющей, и сам в полной мере прочувствовал то, иное сознание: ибо не только в него вошли, как в распахнутую дверь, но и он получил доступ к частичке души этой девочки… И поразился открывшемуся до остолбенения…

Звякнув, пришла кабина. Очнувшись, будто вынырнув из омута, Баев вошёл внутрь, ткнул в кнопку и переместился на следующий уровень, чтоб, пройдя коротким коридором, выйти к боксу, где подготавливали его служебный модуль для прыжка на Землю. Модуль, в котором будет находиться особо ценный груз, нечто, найденное им совершенно случайно на бескрайних дорогах космоса. Нечто, не вписывающееся ни в какие привычные рамки и границы. Просто изначально иное, ничем и никак не связанное с земными условностями и самим человеческим существованием. Нечто с заведомо иными установками, но и таким же правом на жизнь.

У предстартового бокса уже находился Злотников, богатырь с суровым лицом, словно высеченным из гранита. Баев неторопливо приблизился. С минуту они молча постояли, и Злотников произнёс с ноткой уважения:

— А ты молодец, инспектор… Я уж думал всё, крышка тебе!

— Да, была пара неприятных минут.

— Пара? — хохотнул богатырь и сделал движение плечом, собираясь хлопнуть Кима ручищей по спине в знак полного восхищения и расположения, однако вовремя сообразил, что тому явно не до панибратства, и удержался.