Инноваторы. Как несколько гениев, хакеров и гиков совершили цифровую революцию

В то время Гейтс был больше сосредоточен на их с Алленом бизнесе, чем на учебе в Гарварде. Он закончил второй курс весной 1975 года, а затем улетел в Альбукерке на все лето и остался там на осень, решив пропустить семестр в Гарварде. Затем он вернулся в университет еще на два семестра, на весну и осень 1976 года, но бросил учебу за два семестра до диплома. В июне 2007 года Гейтс получил почетную ученую степень Гарварда. На церемонии вручения он начал свою речь с обращения к отцу, который сидел в аудитории: “Я более тридцати лет ждал, чтобы сказать это: «Отец, я же говорил, что вернусь и получу свой диплом»”⁶⁵.

Micro-Soft

Когда Гейтс приехал в Альбукерке летом 1975 года, они с Алленом все еще работали с MITS на основе устной договоренности с Робертсом. Гейтс настаивал на подписании контракта и долго торговался. Было решено, что MITS сможет продавать BASIC в течение десяти лет с каждым компьютером Altair, а Гейтс и Аллен будут получать тридцать долларов с каждой проданной копии. Гейтсу удалось настоять, чтобы в договор было включено два положения, которые в будущем сыграют важную роль. Во-первых, программа должна остаться собственностью Аллена и Гейтса, MITS имеет право только продавать ее. Во-вторых, он требовал, чтобы MITS активно распространяла их BASIC среди других производителей компьютеров, при этом Гейтс и Аллен должны были получать часть дохода. Это создало прецедент для сделки между Гейтсом и IBM, которая состоялась через шесть лет. “Мы могли модифицировать нашу программу под любую машину. Так мы могли бы сами контролировать рынок, а не отдавать все в руки производителей компьютеров”, — пояснял Гейтс⁶⁶.

Осталось придумать новой компании имя. От нескольких названий они сразу отказались, включая Allen & Gates — это больше подходило адвокатской конторе. В итоге был выбран, возможно, не самый блестящий вариант, зато из названия сразу было понятно, что компания пишет программное обеспечение для микрокомпьютеров. В конечной версии контракта компаньоны обозначили себя как “Пол Аллен и Билл Гейтс, представляющие Micro-Soft”. В исходный код их на тот момент единственного продукта была добавлена строчка о разработчиках: “Micro-Soft BASIC: Пол Аллен написал служебные файлы. Билл Гейтс — исполняемый код. Монте Давидофф проработал математику языка”. Через пару лет название упростили до Microsoft.

Поначалу Гейтс и Аллен ютились в мотеле Sundowner на шоссе 66, которое больше ассоциировалось с проститутками, чем с программистами. Через некоторое время друзья поселились в меблированной квартире, куда к ним переехали укротитель плавающих запятых Монте Давидофф и Крис Ларсон, молодой разработчик из школы Лейксайд. В итоге квартира превратилась в общежитие и по совместительству — бункер для гиков. По вечерам Аллен включал свою электрогитару Stratocaster и играл вместе с Aerosmith и Джими Хендриксом, а Гейтс наносил ему ответный удар — во все горло распевал песню Фрэнка Синатры My Way⁶⁷.

На роль новатора больше всего подходил Гейтс. Он считал, что новатор — это фанатик, человек, который одержим своим делом, который работает днем и ночью, может в некоторой степени отказаться от нормальной жизни и потому казаться слегка помешанным. Гейтс утверждал, что лет до тридцати он отлично подходил под такое описание⁶⁸. Как и в Гарварде, он работал урывками, то программировал по тридцать шесть часов, то спал на полу офиса, свернувшись калачиком. Аллен называл жизнь Гейтса бинарной: “Из него либо энергия била ключом (в том числе из-за дюжины банок кока-колы), либо он выпадал из реальности”.

Гейтсу была присуща еще одна черта инноватора — он был бунтарем и не особо уважал власти и общественные нормы. Он казался хамом людям вроде Робертса, который раньше служил в ВВС и приучил пятерых своих сыновей называть его “сэром”. Робертс считал Гейтса по-настоящему испорченным ребенком. Но не все так просто. Гейтс очень много работал, довольствовался скромным бытом и своим тогда еще скудным заработком, при этом не признавал авторитетов. Худощавый Гейтс нередко препирался с почти двухметровым гигантом Робертсом, и, по словам Аллена, их горячие споры порой было слышно за километр, это всегда был целый спектакль.