Инквизиция: Омнибус

Голос Саликтриса прозвучал сбоку и сзади от её трона. Она чуть повернула голову, чтобы поймать взглядом своего мажордома, стоящего на краю поля зрения, облаченного в фиолетовый и красный бархат, его улыбка — отголосок её собственной. Он всегда был рядом, всегда, когда требовался.

— Да, — ответила она, передвинувшись в своем кресле и склонив голову набок, задумавшись

— Но…

— Немного музыки, — мягко произнес Саликтрис.

Улыбка Нереиды стала шире.

— Да, — сказала она — именно. Вчерашняя аранжировка подошла бы…

— Идеально, — ответил он, и она улыбнулась еще шире. Многие бы возражали против ы против того, что слуга так свободно разговаривает со своими хозяевами, но Саликтрис всегда знал что сказать, и чего она хотела. Она не знала, что делала бы без него.

Трон шпиля был, без сомнения, вещью, которую многие жаждали. Дом Слез, Экстрабаты и их союзники из Механикус, Сыны Люполя и другие меньшие группировки смотрели на трон и представляемую им власть голодными глазами. Их зависть была одним из ядов, отравлявших её восхождение, она и беспорядки, бушевавшие в промышленном ядре улья, и внезапно взвинченные Администратумом подати в виде людской силы и ресурсов. Очевидно где-то шла война, и Туларлен должен был скормить последние куски плоти и богатства в её жадную глотку.

Неважно, что это высасывало богатство ульевой знати, неважно, что недовольство трудящихся масс перекипало в насилие, неважно, что это были невыполнимо, Империум требовал, и ему нельзя было отказать. Нереида содрогнулась от одного воспоминания, и её рот скривился, будто она откусила от гнилого плода.

Выражение и воспоминания ушли, и она снова заулыбалась.

— Госпожа… — произнес Саликтрис, и она подняла взгляд.

Её улыбка расцвела при виде собравшихся музыкантов ансамбля. Они выстроились в пространстве перед троном, тридцать шесть мужчин и женщин, одетых в белое, их инструменты сверкали при свете разгорающегося дня.

— Желаете ли танцев? — спросил он, и ей потребовалось лишь кивнуть.

Двое из тридцати шести исполнителей шагнули вперед, вслед за их конечностями струились конусы шелка, блестевшего, словно внутренности морской раковины. Они остановились и вытянулись, превратившись в статуи, застывшие на грани движения. Инструменты издали первые ноты, сливающиеся в слои мелодии, в которой согласовывались настроенные струнные, серебряные флейты и тугие барабаны. Они начали петь, голоса зазвучали громче, чтобы достичь нарастающих аккордов инструментов.

Нереида закрыла глаза, закрыла глаза и откинула голову, пока звуки поднимали её чувства сквозь серость в мир разворачивающейся славы. Именно этого унылые слова проповедников никогда не могли передать: чувства прикосновения к божественному.

Она открыла свои глаза в тот момент, когда танцоры начали двигаться.

— Подождите, — сказала она. Танцоры замерли, их тела, застывшие посредине движения, будто висели на нитях, отвергая законы гравитации. Музыка ансамбля не прекратилась, но повторяла гармонические элементы, удерживаясь прямо под пиком восхождения.

Нереида чуть повернула голову направо, и появился зеркальный поднос, переполненный сверкающими фруктами, каждый — драгоценность, свежая с дерева. Рядом с ними стояла чаша с вином, почти черным в сиянии дня. Она дотянулась, взяла чашу и поднесла к губам. Горячая жидкость поцеловала рот, наполнила ноздри сладкими запахами и обещанием бесконечных дней веселья. Она взяла фрукт с подноса и бросила себе в рот. Он лопнул, и букеты вина и сока устроили короткую вражду между собой, прежде чем слиться в единый вкус, который скользил через тысячи оттенков сладости.

Нереида проглотила и выдохнула.

— Все, — сказала она, и еще раз поднесла чашу к губам — Танцуйте.

Десантный корабль падал через темнеющую синеву неба, его крылья все еще светились от нагрева при полете сквозь атмосферу. Зубы белой акулы скалились на фюзеляже. Контейнеры с ракетами были подвешены на пилонах, отметки убийств выстроились в ряды под кабиной. Облака сенсорных помех потрескивали в воздухе, окружая корабль невидимой сферой. Любые оружейные системы, нацелившиеся в его сторону, обнаружили бы только статику.

Ианта почувствовала, как корабль накренился и выровнялся. Она позволила себе улыбку, когда адреналин зажег огонь в мышцах. Они были почти у цели.

«Бог-Император — дай мне сил пережить все это» — подумала она.

— Пять минут до цели, атмосферные протоколы активированы, — голос пилота прозвучал в десантном отделении. Янтарный свет окутал солдат, пока Ианта и её отделение поднялись с сидений по бокам отсека. Руки проверяли дыхательные аппараты и закрывали забрала шлемов. Все они были ветеранами, испытанными в боях и закаленными в зонах боевых действий, которые оставили их в живых и забрали других.