Инквизиция: Омнибус

Словно оруженосец рыцаря, брат-кровник прикрывал спину своего господина, посылая одиночные выстрелы в сторону противника.

Думог мог лишь прятать свое лицо и повторять «литании Семи Болезней». На боку у него висел пистолет, но он посчитал его бесполезным. В нем просто не было смысла.

Пока продолжалась бойня, сердце Думога сковал ужас. Он лишь думал о том, как отец Нургл согревал его, пока он не проснулся в этот злосчастный день. Он слышал, как звуки шагов избранного чемпиона становятся все ближе и ближе. Его приближение сопровождалось криками умирающих. Думог попытался достать свой пистолет, но решимость покинула его. Он не мог ничего сделать, кроме как оставаться в укрытии.

Послышался еще один хруст. Где-то неподалеку от Думога солдат произвел единственный выстрел до того, как его кости были раздроблены. Думог ощущал присутствие убийцы всем своим телом. Воздух был пропитан запахом колдовства.

Неожиданно, Думог резко взлетел в воздух и на полной скорости рухнул обратно на палубу.

Он почувствовал, как поры на его лице открылись. Его убийца смотрел на него, держа за воротник.

Его голос был похож на медленно стекающую магму.

— Мур деактивировал защитные системы моего корабля?

Думог кивнул три раза. Он лишился дара речи, и язык не слушался его. Аура Кровавой Горгоны была настолько велика, что Думог чувствовал себя насекомым перед этим возлюбленным богами воином. Когда чемпион отпустил его, руки Думога затряслись так, что он с трудом мог вводить команды на консоли.

— Лорд Опсарус отключил оборонительные системы. Мы не можем контролировать дух машины. Он восстал против нас, — пролепетал Думог.

— Так я и думал. Верный пес. Он — часть меня, мы связаны с ним навечно. В нем течет моя кровь, и никто не сможет разрушить эту связь, — произнес его убийца.

Гаммадин не стал убивать его. Найк Думог понял, что он единственный выживший в этом кошмаре. Тела его товарищей были разбросаны по всей палубе. Выковыривая гной из своих пор, Найк старался не двигаться, пока снова не почувствовал на себе взгляд убийцы.

— Что нам с ним делать?

Думог задрожал всем телом. Он наконец понял, что второй десантник показывает пальцем в его сторону. В его тоне чувствовалось равнодушие, словно Думог вообще не существовал.

Магистр Горгон устроился на своем командном троне. Нервные узлы соединились с системой, и теперь корабль был во власти Гаммадина. «Рожденный в котле» задрожал, словно проснувшись от спячки.

— Оставь его, — приказал Гаммадин.

Думог упал на колени.

— Благословен будь Хаос Неделимый!

Думог был настолько занят вознесением благодарностей, что не заметил, как сдвоенные стволы болтеров на командном мостике повернулись в его сторону. Он все еще стоял на коленях когда пушки разорвали его на части.

Сирены вывели Опсаруса из себя. Каждое завывание было вызовом для него, вызовом для его эго и уничтожало весь самоконтроль.

Опсарус никогда не считал себя бешеным существом. Он всегда ухмылялся и имел своеобразное чувство юмора. Магистр Нургла получал удовольствие, удивляя своих последователей небольшими подарками — оспа, сыпь, нарывы.

Но в то же время была и другая сторона — холодная ярость. Бешенство, превращавшее его в беспощадного убийцу. В этом состоянии он будет сосредоточен только на уничтожении своей цели.

Когда завыли сирены и посыпались доклады о ситуации на корабле, гнев стал медленно завладевать Опсарусом.

Кровавые Горгоны вновь воспряли духом. Волна воодушевления прокатилась по всему кораблю.

Сначала он услышал по воксу голос Гаммадина, призывающий разделенные роты Горгон к восстанию. Разделение Горгон способствовало их разобщенности и изоляции в отсутствие централизованного руководства.

Вскоре после этого последовали отчеты о нападениях отделений Кровавых Горгон на своих пленителей. Ветераны десантников Хаоса выступили против захватчиков с цепями и арматурой. Восстание было быстро подавлено огневой мощью чумных десантников.

Последний отчет, полученный от ветерана-сержанта Кулпуса, сообщал о том, что связь с группой стражников на нижних уровнях была прервана, и Кровавые Горгоны захватили незапертую оружейную комнату. Патрули были оттеснены огнем орудий Кровавых Горгон. Захватчики теряли преимущество.

Опсарус был недоволен. Он уже почти перешел в состояние бесконтрольной ярости. Однако все же смог успокоить себя. Он глубоко вздохнул, выпуская воздух сквозь респираторы шлема.

— Ты можешь сказать мне, что произошло? Это твоих рук дело? — спросил он Мура.

Колдун, как всегда, стоял рядом, позади магистра чумных десантников.

— Нет, мой господин.

— Как такое могло случиться? Я ненавижу, когда отсутствует порядок. Культ Нургла — это культ разложения, но при этом мы чтим порядок. Процесс. Рост. Это занимает время, но всегда проходит без эксцессов. Это, — произнес Опсарус, указывая на расплывчатые образы, мелькающие на экране. — Это — отсутствие порядка.

— Должен ли я призвать Носителей? — спросил Мур.

Он уже достал из кобуры пистолет и проверял количество патронов в обойме.

— Нет, — ответил Опсарус. — Я сделаю это сам.