Инквизиция: Омнибус

Росс обошел строй, выравнивая ряды солдат. Позади, за их неровным строем, возвышались баши-гробницы Ангкоры, их уступчатые вершины были окутаны дымом.

Росс больше не командовал 10-й бригадой. Он не знал точно, кем он командовал. Всю ночь остатки отступающих кантиканских частей проходили через его позицию без всякого подобия командной структуры. Роты, взводы и даже одиночные раненые солдаты собирались к позициям 10-й бригады.

Спустя час после рассвета Росс уже отчаялся. По его оценкам, под его командование собралось как минимум шесть тысяч человек — а как максимум десять тысяч. Пехота, уланы, артиллеристы, иногда даже с транспортом и орудиями, стремились под его командование. Многие не знали, где сейчас их непосредственные начальники и кто вообще командует их взводом или ротой, не говоря уже о батальоне.

На марше уланы двигались в авангарде бригады, искусно выбирая путь среди развалин. Элитные бойцы Кантиканской Гвардии с их характерными гранатными поясами и саблями почти с презрением относились к своим менее выносливым товарищам. Они общались друг с другом четкими сигналами жестов, тогда как прочим офицерам и сержантам приходилось кричать приказы, чтобы измученные солдаты услышали их. Молодые и неопытные гвардейцы часто отходили от своих взводов, пытаясь держаться ближе к уланам. Дисциплина марша не соблюдалась. Казалось, что в последние дни войны солдаты перестали бояться дисциплинарных наказаний. Они уже были в аду.

И когда ранним утром начался бой, для Росса не стал сюрпризом тот факт, что обескровленная 10-я бригада сразу пришла в состояние беспорядка.

Обстрел начался неожиданно. Танки Броненосцев — тяжелые гусеничные машины с приземистыми корпусами — пробивались сквозь развалины, сокрушая уцелевшие стены.

С ними двигались пехотные части Броненосцев, вспышки их выстрелов сверкали из проемов дверей в разрушенных стенах, из разбитых окон, из-за фундаментов. Результатом стала паника.

Уланы бросились в атаку, размахивая своими кавалерийскими саблями. Остальные солдаты, оказавшись без функционирующей командной системы, пришли в замешательство. Некоторые подразделения не пытались атаковать, они залегли, отвечая слабым беспорядочным огнем. Офицеры бушевали, пытаясь поднять солдат в атаку, но у солдат уже не осталось сил. Другие же просто побежали, приводя в беспорядок части, двигавшиеся позади них.

— Майор! Майор! Соберите солдат, мы должны отойти и перегруппироваться! — крикнул Росс ближайшему старшему офицеру. Майор стоял на открытом месте, повернувшись спиной к врагу. Со спокойным, почти благодушным лицом, он поправлял амуницию, а вражеские пули взбивали маленькие фонтаны пыли вокруг него.

Росс видел такое раньше. Нервная перегрузка. Слишком много шума и страха, до точки, когда мозг начинает игнорировать их. Майор стоял, не пытаясь укрыться, а вокруг свистели пули. Наконец пуля попала ему в затылок. Он упал лицом вниз и больше не двигался.

Росс нашел укрытие за каменным гробом. Тяжелый гроб выбросило взрывом из разбомбленного мавзолея примерно в тридцати метрах отсюда. Подброшенный силой взрыва, гроб упал прямо посреди дороги, перевернутый, но невредимый.

— Простите, я ничего не вижу. Вы не могли бы указать мне правильное направление?

Росс обернулся и увидел, что за его плечо держится кантиканский солдат. Его глаза были завязаны бинтом, и он полз среди острых камней на руках и коленях.

— К врагу или к нашим главным силам? — спросил Росс, помогая ему забраться в укрытие за гробом.

— Туда, где можно найти быструю смерть, — ответил слепой солдат.

— Я помню, великий поэт Гуэрта однажды написал, что самое главное в смерти — ее неизбежность. Мы все равно умрем — сегодня, завтра или позже. Умри с оружием в руках, — сказал Росс.

Словно подтверждая его слова, сарай для колесниц, в котором нашел укрытие взвод кантиканцев, взлетел на воздух в фонтане огня и обломков. Здание находилось близко, и пепельная пыль с каменной крошкой осыпали Росса и слепого гвардейца. Танк, разрушивший здание, переехал его развалины, медленно вращая башней, оказавшись менее чем в двадцати метрах слева от Росса.

— Вы слышите танки? — сказал гвардеец, сидевший, прижавшись спиной к стенке гроба.

— О да. Определенно слышу, — ответил Росс. Танк Броненосцев с лязгом и грохотом проехал мимо.

— Нет, не вражеские. Я слышу имперские танки, — сказал слепой солдат.

— Ты уверен?

— Да, потому что я слышу и лошадей. Слышу, как их копыта стучат по камням.

Росс попытался прислушаться, но не услышал ничего кроме оглушающего грохота боя. Возможно, из-за потери зрения слух гвардейца обострился, и он слышал сейчас то, чего раньше слышать не мог.

И действительно, кантиканец оказался прав. Танк Великого Врага, проезжавший мимо, взорвался, когда снаряд попал в его борт.

— Да, я несомненно слышу лошадей, — сказал гвардеец. Он встал, поворачивая голову, словно еще мог видеть.