Инквизиция

Вначале дела пошли достаточно бойко. Маленькая коллекция пользовалась неплохим успехом, прежде всего потому, что в музее Иосифа оружие можно было потрогать и даже помахать, представляя себя рыцарем, или мушкетером, или былинным богатырем. Так, кстати, делал и сам Иосиф. Иногда тихими ночами, слегка выпив, он облачался в древние доспехи и носился по квартире, раскручивая меч, и бросая ножи в стены. Кстати, стены в его квартире специально сделаны из необструганных досок, чтобы хозяин, да и посетители, могли кинуть какой-нибудь не слишком дорогой кинжал. Прибыли выходило не так и много, но вкупе с деньгами, что он получал за аренду экспонатов, и достаточно неплохой пенсией, Иосиф превратился в представителя твердого среднего класса, чего, собственно, и добивался. И все бы шло неплохо, если бы его реклама не попалась на глаза Александру Сергеевичу Пушкину.

Давид ехал в вагоне метрополитена, перекинув сумочку из искусственной красной кожи через плечо. Если бы кто-нибудь обратил на него внимание, то мог принять за представителя сексменьшинств. Но никто не смотрел — купол тайн прекрасно работал. Давид обожал метро. Тысячи, а быть может и миллионы людей, вместе с сотней электричек, образовывали изящный в своей грубости танец движения. Люди представлялись крошечными атомами, а сама подземка синхрофазотроном. Все неслись куда-то, разгоняемые поездами, и их движение, в отличие от протонов, абсолютно беспорядочно и бессмысленно. Люди бежали на работу или ехали развлечься, искренне веря, что это и есть жизнь. Лишь сотня-другая людей на планете совершенно точно знала, насколько они ошибаются, и Давид принадлежал к их числу.

Поначалу реклама не привлекла его внимания. Он полностью погрузился в движение людей и их проблемы. Давид менял свое сознание, становясь то инженером, беспокоящимся о недоделанных проектах, или домохозяйкой, волнующейся, что курица в пакете протечет. Иногда он обращался стариком и с философским презрением рассматривал молодежь; иногда, напротив, представлял себя подростком, и у него вставал, когда колдун видел более-менее красивую девушку. Редко Давид оставался собой. В метро его сверхчувствительный нос, слух и зрение подвергались ударам тысячи раздражителей. От людей несло потом и мочой, большинство здесь далеко не красивые, и не ласкали слух прокуренные голоса, тихо ругающиеся матом. Все это раздражало настоящего Давида, и он предпочитал быть в метро простым человеком. Или даже не одним человеком, а целой толпой людей. Но вот очередная личина скучающего бездельника принялась рассматривать рекламу и когда увидела наполовину сорванное объявление, где говорилось, что у него есть уникальный шанс посмотреть частную коллекцию холодного оружия, а еще и потрогать экспонаты, Давид вернулся.

Давид сразу поморщился от сонма неприятных запахов, шибанувших в нос. С этим надо что-то делать, его мозг принялся вычленять приятные, и отбрасывать противные. Через минуту он наслаждался ароматом кожи девушки, сидящей в другом конце вагона. Девушка оказалась не столь красива, сколько чиста. Давид повел ноздрями в ее сторону и понял, что она девственница. Непорочная, несмотря на то, что ей двадцать два. Большая редкость в наше время. Образ читающей книгу студентки отпечатался на сетчатки его глаз, и вскоре все ехавшие в вагоне превратились в ее копии. Давид прислушался к мышцам ее гортани, что непроизвольно сокращались при чтении, и теперь слышал тонкий красивый голос, читавший ему лекцию по физике. Лекция не поведала Давиду ничего интересного, зато мелодичный голос девственницы ласкал слух. Теперь основные раздражители устранены, правда, осталось осязание и вкус, но Давид жевал жвачку с ментолом, и ни один отрезок его кожи не соприкасался вагоном. Теперь он мог сосредоточиться на объявлении.

Хоть кто-то наполовину сорвал бумажку со стенки вагона, Давид легко восстановил недостающую часть воображением. Более того, в его мозгу оторванная часть покрылась изящным узором из лилий с виноградной лозой, чего не предполагалось в оригинале. Дорисовав объявление, Давид восхитился мастерством художника, ни мало не заботясь, что восхваляет, собственно, себя. На черно-белой картинке блестел строй отполированный мечей, но они его не заинтересовали. Его чрезвычайно взволновал кинжал с рукояткой в форме тюльпана. Воображение тут же нарисовало образ Натальи, и Давид понял, она заслуживает такой подарок. Он запечатлел в голове адрес выставки, включил Знание и узнал, как дотуда добраться. Знание сработало лучше любого GPS навигатора.

На следующей станции Давид вышел и пересел на другую электричку. Все прохожие до сих пор виделись ему девушками, читающими учебник по физике, и пахли непорочностью и чистым женским телом.