Инквизитор

Тагран часто пытался определить, в какой момент целью клана стало не возрождение, а только месть. В течение многих спанов усилия выжить и возродиться поглощали все его внимание. Поэтому он был изрядно удивлен, осознав, что Акрас вновь сделала клан весомой силой среди непризнающих закон. До того Тагран не замечал внешних признаков растущего процветания. Контрабандисты не знали ни названия клана, ни его воинов. А тут еще Роаке, ссылаясь на нужду в наркотике, требовал приобретать все большее его количество у Пера Валиса. Таграну оставалось только подсчитывать растущую стоимость пристрастия Роаке. Немногие независимые могли позволить себе такие дозы.

Таграну все еще трудно было принимать Роаке в качестве военного вождя. Он сам уже давно выполнял большую часть его функций, хотя Акрас так и не удостоила его этого звания. У Таграна сложилось твердое мнение относительно действий, которые должен предпринимать военный вождь. Он не сомневался в способностях Роаке, но ему не нравились его методы. Преданность могла сделать Таграна слепым к недостаткам Акрас, но ее одержимость с избытком давала о себе знать в ее сыновьях.

Некоторые реа разделяли беспокойство Таграна. Многие воины считали Таграна подлинным военным вождем и были недовольны, видя на его месте другого — хотя бы и старшего сына вождя клана. Другие, обладающие цепкой памятью, перешептывались, что младший сын, Арес, имеет более «чистое» происхождение и заслуживает того, чтобы претендовать на отцовские права. Никто не упоминал о сходстве Роаке с предателем-реа, но Тагран был далеко не единственным из старших воинов, кто это замечал.

Как бы то ни было, старых воинов-реа осталось мало, и число их уменьшалось с каждым спаном. Тагран считал, что Акрас понимает горькую правду. Она гордилась Аресом, сыном Загаре, но считала Роаке лучшим бойцом и тактиком, а также главным виновником недавних успехов клана. Оба сына уважали в своей матери вождя клана, но не притворялись, что любят ее. Она тоже не любила их.

Испытывая боль в ногах и с трудом сгибающейся спине, Тагран с тоской думал о времени, отделившем его от прежней бойкой дочери Расканнена. Изменили ли ее предательство Биркая или бремя власти, но она вся казалась покрытой такими же шрамами, как ее лицо. Ее холодность обостряла мстительный гнев Ареса, и Акрас поощряла этот гнев, говоря сыну, что он делает его сильнее. Точно так же она поощряла рационализм Роаке, утверждая, что это усиливает его силу.

Тусклый взгляд Акрас не говорил ничего, но Таграну не были нужны доказательства ее удовлетворения: планы Акрас приближались к своему осуществлению. Предатель вскоре осознает грозящую ему смертельную опасность. Акрас внедрила свою пешку-соли на высшем уровне организации самого Пера Валиса, и предатель проглотил приманку. Подонки беркали также попались в ловушку собственной алчности, которая сжималась все сильнее, приводя судно-дом к первой стадии очищения. Каждый аспект жизни предателя-реа будет открыт, и все, что ему дорого, обречено на разрушение.

Роаке всегда представлял свои планы скорее как суд чести, нежели отмщение, и даже Тагран ощущал, что дух его клана понемногу оживает при звуках благородных идей прошлого. Гордые слова, непроизносимые слишком долго, могли бы сойти и с уст Расканнена: никакой закон, кроме чести Реа, не связывает члена клана, но эта честь должна быть превыше всего; никому не следует позволять извлечь прибыль из нападения на Реа, ибо уступка означает слабость, а слабость — потерю свободы. После многих спанов отчаянной борьбы обещания честной, почетной победы, раздаваемые Роаке, приобрели для клана мистический смысл. Только дюжина самых старших реа носила ритуальные шрамы, свидетельствующие о победах, ибо после великого предательства Биркая клан не участвовал в настоящих войнах. Младших реа обуревала жажда битвы, а старшие лелеяли свою гордость, впрочем, как и свои сомнения.

Все должно быть возвращено и восстановлено. Реа вернутся к своей славе, которая засверкает ярче прежнего. Это обещал Роаке, и этому верили люди. Таграну хотелось, чтобы он мог разделить эту веру. При воспоминаниях о днях юности выражение его лица смягчилось.

Прибытие Роаке и Ареса прервало грезы Таграна, вернув его к болезненной реальности. Братья вошли вместе по приказу вождя клана. Роаке, чуть выше ростом, чем Арес, носил красный плащ военного вождя с рубиновой звездой в качестве пряжки. Плащ Ареса, надетый поверх куртки и килта из кожи луа, был черным, как у Таграна. Оба молодых человека были великолепными воинами, так же близкими к физическому идеалу эссенджи, как и их мать. Армия древней цивилизации соли послужила образцом для боевого облачения реа. Давно усопшие солдаты-соли легко могли бы принять сыновей Акрас за божества войны.

Роаке и Арес спорили, прежде чем войти в каюту, где их ожидала вождь клана. Тагран понял это по их скованности. Он хорошо знал обоих, хотя никогда не вел с ними личных бесед. Покорный желаниям Акрас, Тагран всегда соблюдал дистанцию между ее сыновьями и собой, несмотря на то что обучал их воинскому кодексу.