Инквизитор Рейвенор

Катер затрясся, когда его задело одно из хлещущих в воздухе щупалец. Судно клюнуло носом и чуть не ушло в неуправляемое пике. На приборной панели завизжали десятки сигналов тревоги. Пытаясь выровнять корабль, Ануэрт не смог сдержать яростного крика.

Наконец капитану удалось справиться со штурвалом и снова выжать максимум из моторов. По лобовому стеклу побежала изморозь. Из ниоткуда появились тысячи жирных, назойливых мух. Каждый металлический предмет и поверхность во флаере стали чернеть и покрываться ржавчиной. Вновь закровоточили раны, полученные Нейлом и Плайтон. Белкнап уже пытался перебинтовать их. Из носа Кюс неожиданно хлынула кровь, и женщина рухнула в кресло.

— Проклятие! Еще бы чуть-чуть и… — произнес Молох, отгоняя от лица мух.

— Храни нас Император! — сказал Рейвенор.

Он сжал ключ и повернул его. Дверь открылась.

И открылась она в сверкающую ледяную бездну, которая казалась отвратительнее и страшнее даже демона и грозы. Из открывшегося проема излился свет, чуждый и бесплодный. Знаки, которыми Молох исписал площадку вокруг двери, вспыхнули, точно сигнальные огни, прожигая камень. От одной печати к другой лазерными лучами протянулись нити белой энергии, окружив проход геометрической сетью холодного света.

Деревянная дверь загорелась. Пламя пожрало ее, но не проем, откуда изливался поток омерзительного белого света. Сначала луч сохранял форму проема, потом выполз за пределы начертанной сети. Неровный белесый разлом расколол землю и побежал по стене. Он все стремительнее расширялся, ветвился, удлинялся.

Из черных камней Эльмингарда забили потоки холодного белого света.

Наступила тишина, которую через секунду разорвал грохот ядерного взрыва. Мир озарил ложный рассвет, более яркий, чем могло бы дать солнце.

Горы Келла прекратили свое существование. Варп опалил их огнем и пожрал. Гигантские грозовые тучи постигла та же участь. Прежде чем раствориться, они расплылись в белизне чернильным пятном. На ночной стороне Гудрун стало светло как днем.

Ударная волна сохраняла разрушительную мощь, пока не откатилась на два километра вглубь Сарра.

Ее гнев настиг пытающийся удрать крошечный кораблик, закружив его и сбросив с неба.

После

Трациан Примарис, 405. М41

Я сижу в тенистой галерее у дверей зала, где слушается дело. Скоро меня вызовут снова и опять примутся допрашивать. Я уже потерял счет дням. Сколько их прошло: тридцать один или тридцать два? Это должно быть известно моему защитнику, которого мне назначил суд.

Его имя Кулитч. Он готовится стать дознавателем, и его слова оказались вполне эффективными. Когда во время наших бесед я рассказываю ему о происшедшем, он изумленно округляет глаза, словно я потчую его какой-нибудь небывальщиной. Но он старательно записывает мои слова на информационный планшет, попутно пытаясь сообразить, как бы преподнести их суду, чтобы его не подняли на смех.

Я желаю ему удачи.

Лорд Роркен до сих пор отказывается со мной разговаривать. Его гнев понятен, хотя мне хочется надеяться, что он втайне одобряет мой поступок. Присланные им консультанты, оказавшись со мной с глазу на глаз, заверили меня, что его злоба на меня показная и что на самом деле лорд Роркен потребовал предельно корректного разбирательства. Но я не слишком уверен.

Итак, я день за днем просиживаю в холодных коридорах Дворца Инквизиции. Я даже успел привыкнуть к его неприветливым темным стенам и холодному черному мрамору полов. Мимо время от времени проходят стражники в алых доспехах, прижимая к себе вертикально поднятые энергетические двуручные мечи. Обычно они сопровождают суровых людей в мрачных одеяниях. Они стараются не смотреть на меня. Им известно, кто я.

Отступник и радикал, спасший Юстис Майорис тем, что разрушил его, и защитивший Гудрун уничтожением целой провинции. Отступник, отступник и еще раз отступник.

Я жду, когда начнется следующее заседание. Более высокопоставленные, более праведные собратья определят мою судьбу. Надеюсь, что они примут правильное решение.

Я слышу приближающиеся шаги. Вначале мне кажется, что это пришел Кулитч, но потом я распознаю пошаркивание и щелчки трости.

— Привет, — говорит Мауд, присаживаясь на каменную скамью возле меня.

Плайтон прислоняет трость к подлокотнику. Она молода и сильна, но до сих пор еще не до конца оправилась. Одна ее рука покоится на перевязи. На лице девушки улыбка.

— Как наши дела сегодня? — беззаботным тоном спрашивает она.

— Хороши. Ты нашла?

Она кивает и достает бумаги:

— Наконец-то. Я чуть не состарилась, пока искала. Архивы просто необъятны, и мне пришлось закопаться в них очень глубоко. Префекты думали, что я сошла с ума, раз мне вздумалось искать что-то столь давнее и пустяковое.

— Но ты нашла?

— Конечно нашла. Можете говорить все, что хотите о Муниторуме, но они бережно хранят свои записи. Очень подробные записи. К тому же я детектив. Это что такое? Смех?

— Да.

— Ну ладно. Порой твоя речевая коробка выдает очень странные звуки.

— Я просто смеялся, Мауд.