Инквизитор

Каспар тяжело выдохнул и повалился на бок, не выпуская из рук холодной ноги Софии. Он провел большим пальцем по ее ступне и заметил, как шевельнулись пальцы под его руками. Удовлетворенный этим признаком жизни, он хотел заснуть здесь на ковре в холле клиники Тойфельсберг.

Он знал, что это неправильно, что ему нужно бодрствовать. Каспар уже было задремал, но очнулся от собственного кашля. Ему пришлось приподняться, чтобы не подавиться смесью из крови и слюны, собравшихся у него во рту.

Каспар сплюнул, и мерзкая слизь обрызгала черные сапоги, которые вдруг возникли перед ним.

Он поднял глаза.

– Где ты был? – из последних сил спросил он Тома.

– Я искал телефон. Мудак активировал внутренний вызов и подключил его к больничному радио, чтобы мы могли слышать его и в подвале.

Каспар кивнул. Он так и предполагал.

– Так долго?

– Нет. – Шадек рассмеялся и сделал шаг ближе. – Остальное время я наблюдал за вами, – сказал он и во второй раз за последние полчаса вытащил психотропный пистолет. Правда, на этот раз он использовал только его рукоятку, которой со всей силой ударил Каспара по голове.

Флешбэк

– Подожди, не тяни так, Тарзан. Здесь скользко.

Он негромко позвал своего пса, который рвался на поводке. Что случилось? Он испугался? Или Тарзан обиделся, что был так долго привязан? На морозе. Наверное, решил, что его снова бросили. Как предыдущий хозяин, который выколол ему глаз, а затем оставил вместе с другими щенками умирать в ржавой машине.

– Да постой. Я тоже хочу поскорее уйти отсюда, как и ты!.. – крикнул он вслед молодому псу.

Наверняка метис кого-то почуял. Лису или дикого кабана. Но тогда пахло бы «магги». Дикие кабаны всегда пахли приправой. Или протухшим салом, это он узнал во время их многочисленных прогулок по лесу. Запах иногда часами висел в воздухе, еще долго после того, как животные проходили где-то поблизости, но здесь, на подъездной дороге, ничего не чувствовалось. Пахло лишь жженой бумагой и древесным углем, что было неудивительно при таком количестве каминов в вилле за ним.

– Ну подожди же… – Он задумался, не лучше ли отпустить поводок. С каждым шагом спускаться под гору становилось тяжелее. Недавно выпал свежий снег, припорошил лед на асфальте, а консьерж еще не успел посыпать дорогу песком. Он специально долго ждал, пока тот уедет. Но это все равно не помогло.

Он сунул руку во внутренний карман своего зимнего пальто, но там больше ничего не было. Все сгорело. Только что, перед его глазами.

Сильная меланхоличная боль печали возникла перед ним, как непреодолимая стена. Все напрасно. Все тщетно. Он предпринял последнюю попытку и потерпел неудачу, как и ожидалось. И вот он стоял здесь, на подъездной дороге, не в состоянии пошевелиться, не в состоянии разрушить стену своей депрессии, которая не позволяла ему вернуться к нормальной жизни.