Инквизитор

Мужики загалдели, закланялись, пошли на улицу. Волков только было начал резать колбасу, только отпил пива, как в донжон вбежал стражник, один из тех, кого он посылал с аудиторами в малую Рютте.

— Господин коннетабль, — начал он.

— Вы дадите, мне поесть?! — Заорал солдат и в сердцах врезал кулаком по столу.

Стражник перепугался, а Ёган начал пихать его в двери, но Волков призывно махнул рукой.

— Ну, давай, что там у тебя?

— Мужики в малой Рютте упрямятся.

— Чего? — Не понял солдат.

— Двери городским господам не открывают, говорить с ними не желают, а один блажной так вообще собакой их травил, со двора гнал.

— И что говорят?

— Так ничего не говорят, не хотят с городскими говорить и все.

Солдат вздохнул.

— Я съезжу и посмотрю, — сказал сержант, сидевший в конце стола.

— Вместе поедем.

Волков тоже встал, вылез из-за стола, допивая пиво, а Ёган схватил с тарелки колбасу и побежал к выходу.

Мужик был хлипок, солдат был почти на голову выше его, да и в плечах шире. Со стороны казалось, что взрослый человек отчитывает подростка:

— Ты знал, что эти господа ходят по дворам по велению барона?

Мужик вздыхал, уставившись в пол, да чесал бороденку.

— А ты на них собаку травил, грозился их кольями бить. Почему?

— А что ж делать-то? — Снова вздохнул мужик. — Они ж приехали нас записывать.

— И что?

— Так, значит, подати поднять хотят. А куда нам еще поднимать? Вона, — он обвел рукой свою убогую хату. — Гляньте, как живем. Не жируем.

— Никто тебе подати поднимать не будет.

— Ну, значит, оброк возьмут или на барщину лишний раз погонят, — не сдавался мужик.

—Мы здесь не для этого, — заявил худой аудитор по фамилии Деркшнайдер. — Мы здесь для того, что бы выяснить, правильно ли управляют имением. Хотим выяснить только это.

— Так уж известно, что будет. Вы все сначала выясните, потом запишите, а потом подати поднимите.

— Так, кто тебе это сказал? — Спросил солдат, хватая мужика за грудки.

— Да уж никто, сам докумекал.

— Сам? А на господ пса травить тоже сам докумекал?

— Ну, чтож, тоже сам.

— А знаешь, что тебе за это будет?

— А чего ж не знать? Знаю. Кнут будет. — Меланхолично произнес мужик. — Так нам не привыкать, наше дело — мужицкое.

Солдат без размаха влепил ему оплеуху, даже без размаха солдатская оплеуха тяжела. Мужик чуть не упал. Волков не дал упасть, поймал его за грудки. Встряхнул и снова спросил.

— Отвечай, кто тебя надоумил? Кто тебе сказал, что после переписи тебе подати поднимут?

Мужичонок стоял, сопел. Коннетабль схватил его за бороду, потряс и заорал:

— Отвечай! Или в подвал отведу!

Мужичонок упрямо молчал. Волков взбесился, хотел еще раз его ударить, но тут вмешался Ёган:

— Господин, думаю, тут без старосты нашего не обошлось.

Волков глянул на Ёгана, опять встряхнул мужика:

— Говори, староста тебя подбил, на господ собаку травить?

Мужик опять упрямо молчал.

— Зря ты, Николас, молчишь, — сказал Ёган. — Староста тебе не друг, он тут никому не друг, когда он нам другом был?

Мужичонка только вздохнул в ответ.

— Ладно, — Волков выпустил его и продолжил примирительно, — отвечай на вопросы этих господ, а я со старостой сам разберусь.

— И что, мне от вопросов легче жить станет?

— А, может, и станет. Староста и Соллон обворовывали и вас, и барина. А теперь эти городские господа все заново посчитают.

— Нам-то точно жить легче не станет. Может, только у барона серебра прибавится.

— Может, и тебе полегчает, мало ли, — обнадежил его Ёган.

— Да когда ж такое было, что мужику легчало?

— Хватит, — рявкнул Волков снова закипая. — Или будешь отвечать, либо сбирайся в подвал и под кнут.

— Ну, раз так — отвечу. Спрашивайте господа.

Аудиторы начали задавать ему вопросы, а мужик начал врать. А Ёган стал ловить его на вранье. Получался, какой то базар. Солдат не мог находиться в избе, хотелось извозить тупого мужика мордой по полу. Вышел на улицу устало сел на поленницу рядом с привязанной ободранной козой. Из-за угла хаты лениво потявкивал кобелёк. Тут же был сержант и пара стражников. Один из стражников, не молодой уже, подошёл к Волкову и спросил:

—Притомились, господин коннетабль?

— Притомился, — устало ответил солдат и вздохнул, — как будто лужу пытаюсь плетью высечь. Плетью машу, а толку нет. Чтобы ни сделал, а делать ещё больше… И ни конца этому не видно ни краю… Дело всё там же стоит.

— А неправда, ваша… Вы как тут объявились, так зашевелилось, всё, забулькало, что в котелке, а раньше, как было? Болото! Пропал, к примеру, человек, да и Бог с ним, пошукали малость, поп отпел, как сгинувшего и всё! А старосты — воры, паскуды, а Соллон всех девок перепортил, а если кто из родни против был, так он того в бараний рог выворачивал. А сейчас всё по-другому, всё! И всё то — вы.

— И упыря мы изловили, — добавил сержант. — Не шутка.

— Да изловили, — согласился Волков, но не стал он говорить им, что упырь то, наверное, не последний.

— А про мужика вы не серчайте, — продолжал старый стражник, — мужик — он упрямей барана, всё от жадности своей, да от бедности. Ничего мы их переупрямим.

Из избы вышли аудиторы, худой нотариус Деркшнайдер, молодой Крутец, безымянный писарь и Ёган.