Инкубатор истинных арийцев. «Лебенсборн»

Когда немецкая армия несла на Восточном фронте огромные потери, в руководстве «Источника жизни» серьезно задумались над тем, чтобы действительно изменить условия приема матерей в «Лебенсборн». 13 августа 1942 года отдел А «Лебенсборна» сообщал Гиммлеру об одном прецеденте. Одна руководительница районной женской организации ожидала ребенка. В письме, направленном Гиммлеру, сообщалось: «Речь идет о желанном ребенке, которого женщина как истинная национал-социалистка хочет подарить своему народу». После развода отца ребенка предполагалось, что он вступит в брак с этой женщиной. Однако возникала серьезная проблема — будущая мать явно не подходила под критерии, предъявляемые СС и «Лебенсборном». «Даже из фотографий следовало, что она принадлежала преимущественно к восточному расовому типу. Ее рост составляет всего лишь 148 сантиметров. Без сомнения, по внешним данным она не подходит для "Источника жизни”».

Заполнение документов на польских фольксдойче

Десять дней спустя Гиммлер в ответ на это письмо написал: «У таких матерей желанные дети могут обладать более высокими расовыми качествами». Страх, что большие человеческие потери, к которым привела новая континентальная война, будут иметь катастрофические последствия для немецкой демографии и расового облика Германии, вынудил Гиммлера согласиться на смягчение требований, предъявляемых к матерям во время приема в «Источник жизни». Поэтому в отдельных случаях (на которые требовалось личное разрешение рейхсфюрера СС) в «Лебенсборн» могли приниматься даже уроженки Восточной Европы, которые ожидали ребенка от служащих СС.

Впрочем, было множество примеров того, с какой беспощадностью национал-социалисты могли относиться к детям, рожденным в «Лебенсборне» (и их родителям), если те не соответствовали «расовым критериям». Так, например, во время родов в доме «Курмарк» умерла девочка. Обследование показало, что она имела «расщепленное нёбо, косолапость на правую ногу, трансформированную правую кисть руки, изуродованное правое ухо и врожденный порок сердца». Об этом случае незамедлительно сообщили Генриху Гиммлеру. Ответ из Берлина не заставил себя долго ждать. Рейхсфюрер приказал незамедлительно «исследовать обоих родителей, и того, кто был повинен в данных уродствах, стерилизовать».

Буквально за несколько месяцев до окончания Второй мировой войны в Германии происходила необычная дискуссия, которая, принимая во внимание военное положение рейха, могла показаться не просто странной, но и гротескной. Суть этих обсуждений сводилась к двум пунктам:

1) могли ли матери-одиночки получать звание «почтенная мать» (немецкий аналог «матери-героини»)?

2) имело ли смысл создавать так называемые «материнские дворы», чтобы тем самым поощрять девушек рожать вне брака, что в свою очередь должно было со временем восполнить человеческие потери, которые Германия понесла в годы войны.

Несмотря на то что Гиммлер считался своего рода «покровителем» внебрачных детей, рейхсфюрер СС после изучения материалов выступил решительно против данных нововведений. По его мнению, вопреки тому, что присвоение матерям-одиночкам звания «почетная мать» было исполнено самых благих намерений, это невольно бы снизило статус тех «почетных матерей», которые состояли в браке. Против учреждения «материнских дворов» глава СС выступил по причине того, что видел в них исключительно «воспитательные учреждения», которые в самое короткое время заработали бы «не самую лучшую репутацию», так как в них стали бы превалировать «не самые ценные с расовой точки зрения матери-одиночки». Кроме того, Гиммлер опасался, что «материнские дворы» могли превратиться в подобие «станций по оплодотворению», вокруг которых стали бы виться «легкомысленные молодые люди», ориентированные отнюдь не на создание семьи, а на получение неких физических удовольствий. Особое опасение Гиммлера вызывало то обстоятельство, что данные «молодые люди» стали бы вступать в связи с женщинами значительно старше их, а это, по мнению рейхсфюрера СС, было «нежелательным».

Учащиеся одной из имперских школ, предназначенной для девочек