Инкубатор для шпионов

— Как что? Все уже распланировано. Существуют четыре Пути, по которым мужчины идут в своей жизни. Первый из них — Путь Земледельца. Используя сельскохозяйственные инструменты, человек выращивает злаки и овощи, сообразуясь со сменой времен года. Второй Путь — Путь Торговца. Изготовитель вин добывает из ягод и фруктов необходимые ингредиенты и, смешивая их, поддерживает свое существование. Он живет, продавая плоды своего труда и получая выгоду. Третьим Путем идет благородный воин, несущий свое вооружение. Путь Воина — овладение достоинствами своего оружия. Ну а Четвертый Путь — Путь Художника, или Путь Плотника. Плотник должен стать искусным в обращении со своими инструментами, он намечает план строения с выверенными пропорциями, а затем исполняет работу, сообразуясь с замыслом. Так Плотник проходит по жизни… Злаки, ягоды, плотницкие инструменты — это, разумеется, метафора, фигура речи, так сказать…

— Я понял.

— Тогда что делать-то будем, Сан Борисыч? — Денис вопросительно посмотрел на Турецкого.

— Пойдем Путем Плотника. Потом — Путем Торговца. А потом, Бог даст (то есть Будда, конечно) вообще домой поедем.

— То есть как это? — округлил глаза Денис. — Все так просто? А ниндзя за забором, они что же, нас не остановят?

— Они нам не нужны. Для начала позвони Максу.

— Зачем?

— Спроси у него, что у нас есть на госпожу Бондареву Майю Юрьевну.

— Я и так все помню. Тридцать шесть лет, не замужем…

— Нет, не то, — передумал Турецкий. — Ее недвижимость вся проверена и перепроверена. Пусть Макс выяснит, есть ли у Земляникиных в Подмосковье какая-нибудь недвижимость, дача, любой сарай. Если в этих краях, то у нас появится шанс.

— Почему дача должна быть в этих краях?

— Я не говорю — должна, я говорю — может быть.

Денис покачал головой, но спорить не стал. Вынул телефон, но отчего-то прием был неважный, и Денис углубился подальше в лес, пытаясь поймать сеть.

Через несколько секунд рядом с Турецким послышались шорох веток, и знакомый голос произнес:

— С чем же вас можно поздравить?

— Давно не виделись, Валентин Семенович, — проскрипел Турецкий. — Я не сомневался, что вы появитесь. Хотя все равно не понимаю, зачем вы здесь?

— Помочь вам распутать последний узелок.

— Женя?

— Девочку вы найдете без моей помощи, вы на правильном пути, только надо поторопиться. Я хотел вам сообщить в приватном порядке, что Клементьева убрал тоже я. А вы о нем, бедолаге, небось и думать забыли.

— И вы спокойно вот мне об этом заявляете?!

— А что вы можете сделать? — удивился Стасов. — И потом, вы в отставке. Проявляете частную инициативу. Как и я.

— Но зачем же вы тогда звонили ему?

— Баловался. Отвлекал от себя внимание. Мне нужен был простор для маневра.

— Да уж, маневры у вас вышли что надо! И все-таки я вам не верю, Стасов! Как вы могли его убить? Он был в бассейне, рядом с охранниками, ни с кем не контактировал, и вообще…

— Помните бумажки, которые вам подбрасывала одна шустрая девочка?

— Торсионное излучение?

Стасов спокойно молчал и улыбался.

Турецкий чувствовал силу этого странного человека.

— Хорошо, допустим, но, черт возьми, почему?!

— Как — почему? Разве вы не понимаете, что Клементьев был ставленником «Гаммы» и своего положения добился благодаря лоббированию Мелешко?

— Да что вы тут городите?! — удивился Турецкий. — Зачем это им нужно было — лезть в правительство? Ведь они столько времени оставались в тени и, кажется, отлично там себя чувствовали!

— Ошибаетесь. Минюст — довольно лакомый кусок. Самое удобное на сегодняшний день силовое ведомство, состоит из Федеральной службы исполнения наказаний и Федеральной службы судебных приставов. Вы представляете себе, какой реальной властью обладают эти люди? Их власть начинается сразу после решения судов и простирается вплоть до могильной плиты, то есть на всю оставшуюся жизнь человека. А «Гамма» ведь, по сути, и есть такое подразделение, наблюдающее за теми, кто проштрафился или вот-вот готов это сделать. Только не с точки зрения государства и закона, а с точки зрения конкретных людей, «Гамму» возглавляющих. А тут свой человек во главе такой государственной структуры — лучшего и желать не надо. Улавливаете наконец, почему я пытался вмешаться?

— Я понимаю ваши мотивы, Валентин Семенович, — сказал Турецкий, — и где-то даже сочувствую вам. Как вы там говорили? Если в тебе постоянно видят только врага, то возникает желание действительно им стать, кажется, так, да? Но я больше ничего не могу для вас сделать. Я пока еще безработный. Но это, видимо, продлится недолго. И если я вас поймаю, а рано или поздно это все же случится, я вас сдам. Мой долг — останавливать таких, как вы. А это будет означать ваш конец. Вас уничтожат. Поэтому лучше просто исчезните.

И тут Турецкий первый раз увидел, как Стасов выходит из себя. Его подбородок дрогнул, а брови взметнулись вверх.

— Послушай, умник, я тоже всю жизнь служу своей стране! Помнишь бумагу, которую я отправил в Минздрав?

— Что-то о волшебной силе мата? Кажется, вы там сообщали, что необходимо основать какой-то «Центр экологического выживания и безопасности».