Инкуб

— Шли. Сейчас занят. Наберу тебя в течение двадцати минут, договорились? — Генерал коротко кивнул и отключился…

Следующие минут пятнадцать Верден не находил себе места — Медуза, при всей своей глупости, не мог не понимать, что он попытается связаться с вышестоящим начальством при первой же возможности, а значит, должен был как-то прикрыть свою задницу. Представить, что он решит предпринять, у капитана не получалось, но предчувствие, которому он привык верить, говорило, что результат действий полковника Вердену может не понравиться. Поэтому, когда его входная дверь вынесла стену в гостиную и перед спокойно лежащим на диване Каймом возникли упакованные в чёрное бойцы подразделения физической защиты, он практически не удивился:

— Гражданин Кайм Верден. Вы обвиняетесь в несанкционированном использовании запрещённых компьютерных программ, взломе частной собственности, превышении служебных полномочий и… — Голос, раздавшийся из-под матового шлема, прервался и, грязно выругавшись, закончил: — В общем, Верден, ты арестован.

— Серж, ты? — Сбрасывая на адрес комма генерала запись своего ареста, отставной капитан протянул вперёд руки и криво ухмыльнулся.

— Да я, я… — приподнимая забрало, прорычал его закадычный друг и напарник Сергей Колпин. — Что за хрень, Верр?

— Да Медуза решил, что ему сам чёрт не брат… — буркнул Кайм. — Ну что стоишь? Активируй наручники!

— Че, обалдел? Запись прекращена. Сейчас ты нас быстренько вырубишь и уйдёшь, куда глаза глядят… Голограмма твоего побега уже вчерне состряпана… Ух, как ты меня там молотишь!

— Не надо, Серж… — оценил поступок друга Верден. — Всё будет путём, поверь…

— Ты не видел выражения лица своего шефа! Он тебя упечёт лет на десять, не меньше! — пророкотал своим замогильным басом Гоша Кривцов. — Видимо, достал ты его здорово…

— Всё, опоздали… — Чуть не застонав от бессилия, Колпин уронил забрало и окутался сферой. Видимо, запись процедуры тут же пошла, так как на руках Вердена возникли силовые браслеты, и Кайм почувствовал жуткую слабость. Устройство с давно устаревшим названием «наручники» блокировало двигательные центры головного мозга и с помощью комма арестованного изменяло его гормональный фон так, что у него пропадали и силы, и всякое желание совершить побег. Ощущения были не из приятных — с момента окончания Академии чувствовать их на себе ему как-то не приходилось…

— Что за хрень? — Снова откинув забрало, Сергей смотрел на друга так, будто перед ним стоял, как минимум, сам Господь Бог.

— Ты о чём?

— Плахин приказал доставить тебя в Блок-три, предварительно изобразив максимально жёсткое задержание…

— Изобразив? — на всякий случай переспросил Верден, сообразив, что генерал ему поверил.

— Он именно так и сказал! — обиженно нахмурился Колпин.

— Тогда начинай! — усмехнулся Кайм и показал взглядом на наручники: — Снимай и давай начнём сначала…

Покидать разгромленный при «захвате» дом волоком, со скованными «Пауком» руками и ногами было не самым приятным ощущением в его жизни. Здорово болели отбитые о броню ребят костяшки пальцев и предплечья, а на голени правой ноги вздувался здоровенный синяк. Болели отбитые внутренности, и кололо в боку, но снятый для Медузы голофильм должен был получиться на славу: капитан пытался уйти от наказания и теперь сопровождался в Блок-три, предназначенный для содержания особо опасных преступников. Влетев в отсек для задержанных флаера группы захвата, он мигом распластался на полу в позе распятого на кресте — силовые захваты «Паука», вступив во взаимодействие с полем подавления машины, растянули его между стенками, лишив всякой возможности сопротивляться. А через несколько секунд прямо перед его лицом появилась маленькая голограмма — запись самых красочных моментов его ареста.

— Ну ты и летал, дружище! — Дождавшись, пока бот наберёт высоту, Серж активировал связь с задним отсеком и, сделав прозрачным разделяющую их переборку, наблюдал за реакцией друга на запись. — Я думал, что тебя покалечу… А когда ты сломал спиной утилизатор, Гоша решил, что перебил тебе позвоночник.

— Зато достоверно… — прохрипел Верден. Улыбаться было больно, так как разбитая внутренняя поверхность губ превратилась в одну кровоточащую опухоль. — Квартиру опечатали?

— А ты не видел? — удивился Кривцов.

— Нет. Отъехал на мгновение… — признался Кайм. — Здорово ты меня затылком приложил…

— Прости, если перестарался… — сконфуженно пробормотал Гоша. — Очень трудно рассчитывать силу в этом чёртовом сарафане…

Глава 18 Маркус Гриффитс. Конгрессмен