Инклюз

Раньше мне никогда не доводилось проезжать через черный лес верхом. К пешему патрульному лес приходит совсем другим, нежели к конному гонцу. Ноги в сапогах то гулко топают по утоптанным тропам, хрустя ветками, то проваливаются по щиколотку в мох, который, пружиня, заставляет покачиваться на влажной зеленой подушке. Ветви деревьев угрожают исколоть лицо хвоей, но не противятся, когда отводишь их рукой, и всего только и могут, что насыпать иголок за шиворот.

Буш рысью шел по пока еще знакомым мне тропинкам. Когда попадались мшаники, он спотыкался, тряс головой, начинал выплясывать, но вскоре успокаивался, особенно, если я позволял ему перейти на шаг. Густая грива, свисающая ниже глаз, защищала его от еловых лап. Увы, у меня такой зашиты не было, а шлем я оставил в кордегардии. Оставалось только прикрывать глаза тыльной стороной ладони и терпеть, когда сливающиеся друг с другом в темноте ветви хлестали меня по лицу.

Через гораздо более короткое время, чем я, привыкший к неторопливым шествиям в патрулях, ожидал, лес начал редеть. Мы миновали внешнюю его часть, которая оберегала лесное нутро от недостаточно настойчивых посетителей. Здесь стало немного светлее, началось привычное шуршание, оханье и посвист ночной живности и нежити. Последняя этой ночью разошлась, должно быть, радуясь одинокому гостю. Крохотные прозрачные скелетики — призраки мошников сновали по нижним ветвям верхом на ласках, бродячие огни собирались в шары и кольца, окружали ноги Буша, но мерин был не из пугливых, и они отставали.

Через эти знакомые, не раз хоженые места, я проезжал, даже не обращая внимания на приметы, которые мне перечислила Ошенн. Но когда известный мне лес кончился, и началась неизведанная его часть, мне пришлось останавливаться, и в масляном лунном свете выискивать искривленное особым образом дерево или изъеденные ржавчиной остатки кольчуги, наброшенные десятилетия назад на обгорелый пень.

Ошенн знала дорогу отлично и прекрасно умела объяснять. Ни разу не заплутав, я выехал на звериную тропу, которая вывела меня к тропе явно человечьей. Расширяясь, она превратилась в песчаную дорогу, серую ночью и, наверняка, приятно-желтую днем.

Буш довольно фыркнул и, поощряемый мной, прибавил скорости. Быстрой и немного тряской рысью он нес меня мимо стены леса. Эта дорога выведет меня к замку Ногтоль, если я буду следовать по ней, или к эльфам, если я повернусь к ней спиной и продерусь через ельник, нижний ярус которого, вопреки природе, заращен колючим терном.

Ночь не бесконечна, и я пустил Буша галопом, чтобы наверняка успеть добраться до Ногтоля к рассвету. Копыта, бесшумно отдаваясь в дороге, не шумом, а сотрясением, собирали со слежавшегося, подмокшего от ночной росы песка сотни шагов, складывающиеся в мили. Мой конь был не настолько резв, чтобы, уподобляясь жокею, прильнуть к гриве и привстать в стременах, но влажный воздух бил мне в лицо, раздувал волосы, свистел в ушах. Скачка захватила меня.

Будь Буш порезвее, или возьми они обычную веревку, а не эльфийскую, упоение скачкой стало бы последним переживанием в моей жизни. Не худшие финальные мгновения, но рановато.

Заметив легкое фиолетовое свечение над дорогой, я натянул повод так, что Буш захрипел, но врылся копытами в песок и затормозил, развернувшись мордой к лесу. Меня мотнуло вбок, но это к лучшему: так оказалось удобнее отцепить торок с луком, снабженным тетивой загодя перед выездом.

Выпрямился я уже с луком в правой руке и с ладонью левой, лежащей на оперении стрел в колчане. Многие люди тренируются только в одной лучной стойке, но я не из таких. Мне все равно, с какой руки стрелять — было бы ясно куда. Так, куда же?

"Куда?" Думал я, прячась за Бушевым боком, и гадая: правильно ли я определил, с какой стороны угрожает опасность. Уверенности не было, поэтому я вертелся вместе с конем, положив руку с луком на седло.

Слева. Это отлично! С правой стороны остались земли эльфов, а соревноваться с ними в ночной стрельбе — дело безнадежное до комизма. У эльфов не было ко мне никаких известных мне претензий, да и веревки их не такая уж редкая в человеческих руках вещь, а все же я побаивался.

— Хватит крутиться! — раздался голос как раз оттуда, где я только что разглядел что-то, напоминающее сидящего на корточках человека.

Стрел у меня было в достатке, поэтому я, не раздумывая, выстрелил в темный силуэт. Не попал, но заставил дернуться, что помогло мне точнее определить его местонахождение. Вторая стрела мимо не пролетит.

— Отдай нам письмо и проваливай! Положи его на дорогу и можешь спокойно уходить! А можешь нервничать и уходить, пятясь, прикрываясь конем, нам все равно! — Глупец снова подал голос, и я отпустил тетиву. Моя стрела вряд ли убила его, слишком уж сильно он заругался, однако рана это тоже неплохо. Но мне не давало покоя его "нам". Где же остальные?