Injectio платины 2 (СИ)

К счастью, поданные к столу курицу и рыбу уже порезали на куски, так что Платиной не пришлось возиться с их разделкой. Кроме того, имелись и друге блюда: солёные и маринованные грибы, овощи, мелко наструганная редька с чесноком, соусы.

Быстренько закусив, писец вновь взялся за бутылку, но его мать внезапно заявила:

— Госпожа Сабуро проявила большое усердие в учении. Надеюсь, дорогой сын, вы обратили внимание на её манеры?

— Госпожа Сабуро ведёт себя так, как и подобает девушке благородного происхождения, — охотно кивнул мужчина, с вожделением поглядывая на откупоренную бутылку.

«Когда трубы горят, — усмехнулась про себя Ия. — Одной рюмки всегда мало».

Однако родительница то ли не замечая состояние сына, то ли игнорируя его, продолжала нахваливать ученицу:

— Госпожа Сабуро ознакомилась с «Наставлениями благородным женщинам» императрицы Есионо. Не так ли, госпожа Сабуро?

— Я уже третий раз переписываю эту прекрасную книгу, госпожа Андо, — торопливо проглотив грибочек, ответила Платина и отбарабанила заранее заготовленную для подобного случая фразу, обозначающую степень своего восторга: — Мудрые указания великой императрицы станут для меня примером и образцом для подражания в дальнейшей жизни!

«Уф! — выдохнула про себя ученица. — Кажется, ничего не перепутала и всё сказала правильно».

Наставница благосклонно улыбнулась, а её сын ещё больше поскучнел.

— Ваши слова наполнили мою печень радостью и вдохновением, госпожа Сабуро, — улыбнулась собеседница, склонив голову и, как монашка, сложив ладони перед грудью.

— Я очень рада, госпожа Андо, — повторив жест хозяйки дома, девушка «натянула» на лицо довольную улыбку, мысленно хмыкнув. — Хорошо хоть, не прямую кишку».

— Так налейте же нашей гостье, сын мой! — обратилась старушка к застывшему в глубокой задумчивости отпрыску. — Давайте выпьем за дальнейшие успехи моей лучшей ученицы.

— С удовольствием, — встрепенулся мужчина, торопливо хватаясь за бутылку.

Жадно осушив стопарик, он как-то искоса глянул на Платину и проговорил:

— Матушка, наверное, совсем замучила вас своими занятиями?

— Мне совсем нетрудно, господин Андо, — возразила Ия, но, поймав странный — то ли презрительный, то ли разочарованный взгляд наставницы, озадаченно замолчала, сообразив, что опять опростоволосилась.

Смущённо кашлянув, она с полминуты лихорадочно подыскивала нужные слова, а когда поняла, что ничего стоящего в голову не приходит, пробормотала:

— Это мой долг — заниматься, не жалея ни времени, ни сил.

Старушка одобрительно кивнула, а её отпрыск, криво усмехнувшись, вновь взялся за бутылку.

— На каком музыкальном инструменте играете, госпожа Сабуро? — с пьяненькой улыбочкой спросил он, хрустя долькой маринованного чеснока. — На флейте или на барабане?

— Увы, господин Андо, — вздохнула девушка, скромно потупив глазки. — Это высокое искусство мне недоступно.

— Вот как? — с фальшивым удивлением вскричал собеседник и, сурово сведя брови к переносице, обратился к своей родительнице. — Матушка, вы же неплохо обращаетесь с бубном. Почему же не учите госпожу Сабуро на нём играть?

— Быть может, позже, сын мой, — натянуто улыбнулась наставница, и в её глазах блеснули слёзы обиды и стыда за поведение непутёвого отпрыска. — Для начала госпоже Сабуро следует досконально изучить правила этикета и «Наставления благородным женщинам». Вы же знаете, как важно постичь мудрость древних…

— Да всё я помню, матушка! — вскинул руки, словно защищаясь, хозяин дома, выдав скороговоркой: — Только гуманизм и строгое соблюдение предписываемых предками правил поведения отличает благородного мужа от окружающих.

— Я рада, что вы не забыли Трёхкнижие, сын мой, — слегка расслабилась старушка.

— И всё-таки жаль, госпожа Сабуро, что вы не умеете играть на бубне, покачал головой пьяненький писец. — А вот певичка Весенний Василёк из «Поющего под ветром тростника» играет на нём божественно! А как поёт!

Мужчина прикрыл глаза, мечтательно улыбнулся и затянул противным гнусавым голосом:

Судьбу певички разве я искала!

Она мне от рождения дана.

Цветок цветёт,

И вот уже он вянет,

Всему свой срок

Когда-нибудь настанет,

Всё будет так,

Как повелит весна.

Уйти в конце концов, уйти мне надо,

Жить невозможно так, как я жила.

О, если бы

Укрыться за горами,

Украсить волосы…[5]

Прервав песню, он посмотрел на гостью мутным взглядом и пробормотал:

— Прекрасно поёт, хотя тоже…

— Сын мой! — вскричала хозяйка дома, не по годам резво вскакивая со своего места. — Вы заставляете свою мать стыдиться! Как можно вести подобные разговоры в присутствии благородной девушки!? Вы же не в компании своих непутёвых приятелей на улице Тучки и Дождя! Вы дома за одним столом с молодой родственницей благородной семьи Сабуро!

— Простите, матушка, — словно очнувшись, встрепенулся мужчина и, неуклюже поднявшись на ноги, поклонился сначала недовольно насупленной родительнице, потом Платине. — Простите, госпожа Сабуро, я забылся и вёл себя совершенно недопустимо.

— Вы просто много выпили, господин Андо, — с деланным смущением пролепетала Платина, подумав: «Вот тебя и развезло на старые дрожжи».