Инициализация

Многие думают, что я устроил её на границе Полуострова и Горок потому, что арендная плата здесь ниже, чем в центре. Это так. Но причина кроется далеко не в аренде. Меня всегда забавляло, что Горки, эти трущобы, где за неделю ломается примерно столько же судеб, сколько «Гутти» выпускает пиджаков в сезон, располагается так близко к надраенному центру с его небоскрёбами, бизнес-центрами, неоновой рекламой и бурной ночной жизнью. Сюда, как и в гетто Нью-Йорка, побаивается захаживать даже полиция. Маленькое сердце хаоса, предсердие показного величия современной цивилизации…

Но идейно-эстетическая часть моей задумки была бы неполна без точного расчёта на психологию пресыщенной жизнью модной молодёжи. Это ведь так по-особенному — ходить в первоклассную студию, которая и недалёка от центра, и в то же время не часть мейнстримового, пафосного, набившего оскомину центра. К тому же услуги здесь дешевле, чем у других… но об этом не принято говорить вслух.

Я остановился и сплюнул тягучую слюну напополам с кровью.

Студия расположена в подвале красивого кирпичного дома, покрашенного в глубокомысленно-синий. Чтобы зайти внутрь дворика, огороженного кованой решёткой, следует позвонить в домофон и миновать вечно сонного охранника с собакой.

Немногие даже после этого сумеют найти дорогу, ибо выполненная по моему личному дизайну вывеска смотрит прямо в П-образный закуток с мусорными баками. Я не собираюсь ничего менять, ибо это служит предметом остроумных шуток и заставляет постоянных клиентов чувствовать себя причастными к чему-то особенному. Ведь они-то дорогу знают, в отличие от недотёпистых новичков. Чтобы всё-таки не растерять потенциальную клиентуру, я подговорил второго охранника, который патрулирует периметр, подсказывать страждущим, что, где и как.

Зайдя под козырёк неприметной пристройки, клиенту предстоит ступить на скользкие, особенно по зиме, ступеньки. Дверь внизу кажется запертой, и новичок станет набирать номер на панели справа. Некоторые, ругаясь сквозь зубы, идут назад, чтобы перечитать табличку «Студия — набирать 128».

Секрет в том, что если опустить потёртую ручку до упора и подождать, дверь откроется сама. Оглушительный успех на сарафанном радио позволяет мне издеваться над людьми задолго до фотосессии. Помню одну клиентку, постоянную, которая год ходила ко мне, не зная про волшебную ручку. Каждый раз она незатейливо ждала, пока кто-то зайдёт (или выйдет), делая вид, что разговаривает по телефону. Говорят, неделю назад её увезли с диссоциативным расстройством личности.

Боль в груди тем временем окаменела. Я припал к бело-жёлтой стенке коридора за дверью с волшебной ручкой. Как никогда жгуче вспыхнуло желание записаться на пару секций по рукопашному бою. Чтоб валить этих пидорасов штабелями, и пяткой их, пяткой, пяткой!.. Ничего, пройдёт. Уже прошло. Я попытался улыбнуться. Дверь в студию была за поворотом.

Людмила Карповна уже дожидалась меня в комфортабельной прихожей с мягкими дизайнерскими креслами. Эта удивительная женщина всегда приходит на работу раньше меня. Однажды я специально приехал в шесть, а она как ни в чем не бывало сидела на своём месте и предложила мне кофе со сливками. Помнится, мелькнуло подозрение, что она тайно живёт в студии. Но нет. Людмила всегда старается уйти на пару минут раньше меня. Второй из двух её недостатков, который я почему-то не замечал, пока не попил с ней кофейку тем утром. На первый (и главный) тянет нездоровая любовь к рыбкам, коими кишит аквариум на ресепшене. За это братья называют её не иначе как «твоя жирная русалка».

«Как вижу, утро не задалось?», оглядев помятого меня через толстые очки в роговой оправе, заметила Людмила.

— Пожалуй, — ответил я и попросил телефонную трубку.

Я удалился в подсобку и снял с себя плащ, пиджак и рубашку. В районе солнечного сплетения горел красный, уже отекающий след от удара. След от когтистой четырехпалой лапы, не обычного человеческого кулака.

Я набрал единственного полицейского в городе, который способен поверить в эту… скажем, мистоту.

— Аллё? — отозвался на другом конце бесконечно безразличный голос.

— Азалев, это я.

Голос стал на четверть тона раздражительней:

— Опять машину эвакуируют?

— Нет. Меня ограбила… горгулья.

Поначалу ответом было прерывистое сопение.

— Ты хоть понимаешь, какая это хренотень? — проговорил, наконец, Азалев. — Может, тебя отмудохали за то, что ты забрался на её территорию?

— Его территорию. Не её. Я хожу по этой дороге не знаю сколько. Давно бы знал, что это чья-то территория. Говорю, Азалев, меня ограбили.

— И горгульи туда же…

— Что?

— Какая-то хрень творится в городе, вот что.

— Разберётесь, — подавил я зевок, оценивая в зеркале правый бицепс.

— Да. Где? Горки?

— Горки.

— Только что?

— Только что.

— Тогда знаю, о ком ты. Что отжали?

— Бумажник и… — я запнулся, потому что обнаружил себя в позе античного дискометателя. — И всё.

— Мне как, самому из него говно выбить? Или тебя подождать?

— Сам разбирайся. Бумажник только верни. Деньги не обязательно, но хотелось бы.