Ингви фон Крузенштерн

Стихийные духи пришли на помощь, затрещала ткань. Словно тряпица, парус оторвался с первой мачты вражеского корабля и полетел к нам. Команда Кольбейна только рты успела разинуть, как их накрыло. И тогда я вызвал дух морского монстра, коих плавает в глубинах множество.

Тело задрожало, а разум помутился. Я с трудом удержался, чтобы не вцепиться в мечущегося Кольбейна. Крики, плеск и удары волн, шум ветра – всё слилось в единый грохот. Сиганул на бригантину.

Немного не хватило силы – ухватился за край. Рывок! На лицах пиратов удивление. Оружие начинает поворачиваться в мою сторону.

Ненависть! Испепеляющая ненависть! Я отомщу за всё!

Шальная сила полнит тело. Я прыгнул к первому, что поднял в мою сторону арбалет, судорожно пытаясь его перезарядить. Пальцы легко вошли в глотку и тут же выскользнули обратно, вырвав трахею.

Свет! Нужно погасить факелы! Я вызвал ветер.

На потерявшую удаль команду пиратов упала тьма. Я вижу отлично, но не как днём, а искажённо. Всё, что тёплое, как например бьющиеся возле кожи вены или головы – почти белым, а остальное – в оттенках жёлтого и красного.

Делаю прыжок. Удар наотмашь. Я в окружении. Но реакции сейчас таковы, что враги движутся словно замороженные. Я бью, разрывая артерии и вены, ломая кости и повреждая органы. Нарастает общий вопль боли и страха.

Ещё, ещё крови! Я хочу видеть их смерть и мучения! Хочу убивать и пить кровь, пожирать их сердца, печень. Вырывать кишки.

Только воспитанная отцом воля смогла притушить зверинный, демонический зов, и после десятка смертей, я спрыгнул обратно на кнорр. Прошло совсем мало времени и наша команда только начинает выбираться из под паруса, но даже те, кто успели раньше, во тьме меня не увидят.

Я наклонился к воде и постарался смыть кровь с лица и рук. Затем пробежал к своему месту среди товаров и затаился. Пиратская бригантина ожидаемо стала удаляться, оглашая туманную ночь криками страха, боли и отчаянной злости. Ничего не понимающие моряки лишь провожают ту робкими проклятиями, словно бы спрашивая, что случилось.

Вскоре кому-то удалось распалить факел. Меня нашли, вытащили и долго смеялись, какой оказался трус. Только Кольбейн не щерил улыбкой. Внимательно смотрел и хмурился.

Колывань. Красивая крепость Российской Империи, только недавно отошедшая во владения русскому Императору, по мирному договору между англами и русичами. Среди жителей большинство австрийцев и баварцев. Ещё много коренных жителей – балтов. С приходом русской власти, порт стал оживать. Сейчас тут полно кораблей.

Мелких рыбацкие лодчёнки, похожи на осенние листочки на воде, в сравнении с гигантскими галеонами, парой великанов стоящих на якоре недалеко от пирса. Доносится гул стихийно растущего портового района, что на фоне Вышгорода, – высокой части города, стоящей на холме с обрубленными краями, – смотрится как грязный, чадящий муравейник. Ещё Колывань зовут Ревелем и именно Вышгород скорее отображает второе имя – красивые каменные дома со светлой штукатуркой, высокий шпиль городской ратуши, что сейчас, на рассвете, особенно красиво смотрится на фоне общего ансамбля – водной глади, пустынного равнинного берега и мощной крепости, сурово вырастающий красными стенами из почти не ухоженной земли. Ревель от веку был крепостью и только сейчас начинается освоение земель вокруг под поля и сады. Крепнет торговля в порту. Интересно, надолго ли?

Глава 5

– Треска, подойди! – крикнул Кольбейн и я стал озираться спросонья.

Пока маневрировали в гавани под ругань и прочие крики команды, умудрился заснуть.

– Есть! – громко отозвался в итоге и заковылял на корму. Нога безбожно затекла.

Мы пришвартовались к пирсу. Повсюду кишит портовая жизнь, шибая в нос то вонью, то ароматом. Чаще вонью, учитываю сколь много тут её источников: тухлая рыба и мясо, помои и очистки с ближайших харчевен, всевозможные экскременты, коих полно и на суднах, и на берегу. Но вот какофонию разбавит дымок какой-нибудь коптильни или жаровни, пробуждая желудок к борьбе за существование, как тут же на смену приходит вонь от дубилен, со шлейфом болотистых участков бухты.

– Хорош нос воротить, – вырвал из созерцания Кольбейн. Ему приходится говорить громко, ибо нас окружает портовый гвалт.

– Мне помочь с разгрузкой? – кивнул я на команду, что начала ворочать тюки.

– Нет, дружок. Разговор к тебе есть, – пожевал он губами, похожими на куски верёвки на просоленном лице. – Как хоть зовут?

– Инг… да зовите, как звали – Треской. Что уж там, – скривился я.

– Нет, ты не Треска, ты Окунь. Ещё юный, но с острыми шипами и зубами, – хлопнул он по плечу. – Обязан я тебе, Окунь. Дважды ты спас всем нам жизнь. И хочется мне отблагодарить. Проси, чего пожелаешь.

– Я… ну…– пришлось буквально хватать себя за язык. Геройствовать мечтал с детства, так что просто от факта признания уже счастлив. Но теперь надо привыкать искать возможности для выживания. – Это, капитан… может у Вас есть тут в порту знакомые? Мне нужна работа и жильё.

Тот кивнул.