Ингредиент

Наконец, через пару минут, я заметил вдали голубоватый пар света.

Дюжина электрических лампочек рассеяла мглу.

Наконец, сев в машину, я надавил на педаль газа.

Едя по пустой трассе, я все гадал, что там случилось. Умерли двое людей, которых я обслуживал. Я вспомнил, что в буддизме, смерть выглядит не как страдание и насилие, а как игра ярких и красочных потоков энергии, представляющие элементы общего узора вибраций, порождаемой так называемой Пустотой. Некоторые так же переводят это как Полнота. То есть некая вместимость, в которую входит всё и из которой всё выходит.

Не то что бы я в это верил – это не мои слова, очередная цитата из прочитанной книги.

Я всё еду по трассе, вокруг меня тишина, и пейзаж всё тот же.

Я всё еду по трассе в своём "Renault Capture", дорога гладка, а мотор тих.

Тихо. Так тихо, что мой внутренний голос будто бы звучит снаружи, а не изнутри.

Иногда чтобы сделать большой шаг вперёд, нужно сделать нехилый шаг назад.

Это не метафора, речь не идёт о погонe за призраками. Я купил "Renault Capture," потому что он мне нравится. Тут безопасно. Люди, имеющие "Renault", умеют жить, они живут и не гоняются за хвостами, обычно многие покупают другие марки автомобилей, но приобретают их они для других, а не для себя…

Только в "Renault", я могу задать себе важные вопросы; «Кто я?» «Зачем я здесь?»

Взглянув в зеркало заднего вида, я задался иным вопросом. «ЭТО Эммануэль?»

Не думаю, что отражение в зеркале характеризует меня. «Почему я здесь?»

«Почему я за рулём "Renault"?» Потому что только за рулем "Renault" я свободен и чист. «Интересно, в нашем заведении подают эмбрионы сиамских близнецов? Если подают, то считается ли это как один эмбрион или как два?»

Ecoute-moi…

И вот я на месте.

Так быстро, а я и не заметил! (Как же быстро, черт возьми)

О чём это я думал? Чёрт, я забыл (Такое чувство, что я что-то пропустил)

Что я говорил или думал? Может я думал вслух? (Впрочем, это не важно, в следующий раз мне лучше сконцентрироваться на самой дороге, а то я так и в аварию могу попасть)

Выйдя из машины я, в спешке направился внутрь здания.

Пройдя через пустой зал, я поднялся по ступенькам, мой туфельный каблук словно отбивал похоронный ритм.

Подойдя к двери номера три, я услышал чьё-то тяжелое дыхание. Я разволновался.

Хриплое дыхание за дверью. Это не моя реальность. Это какая-то ошибка!

Я не должен быть здесь. Неважно! Успокойся, Эммануэль, и просто играй свою роль!

Неважно, будь что будет. Бояться все время невозможно, для хорошего страха нужны силы ,a у меня их не было (Это все не страшно – страшно это быть мной)

Я пошел к двери с таким видом, словно мог вершить людские судьбы.

Я зашёл в третий номер и увидел, сидящего на стуле Кандида, он нервно курил сигарету, делая глубокие затяжки. Вид у него был замученный, и говорил он еле-еле, чуть дыша, как умирающий. Кандид, посмотрел на меня, и в глазах этой машины для убийств я увидел самый обыкновенный человеческий страх. (Вот только его страх передался и мне)

В комнате было душно, так что было даже нестерпимо стоять и все до того было пропитано алкогольным запахом, что, кажется, от одного этого воздуха можно было в пять минут сделаться пьяным.

— Чёрт возьми, почему так долго?

— Как это произошло? – Сказал Я, нервно осматривая комнату. (Черт возьми, на нем просто ахуительный жакет. Я понимаю, что сейчас не та ситуация, чтобы это обсуждать, но просо интересно, где он их покупает, и сколько их у него, ведь на нем каждый день разные жакеты, абсолютно каждый день без исключения я вижу его в новом жакете и одних и тех же туфлях, штанах, галстуке. (Но все его жакеты просто отпад!)

— Я не знаю. Когда я зашёл, он уже был мёртв. – Сказал Йенсен.

— Давай по порядку, с подробностями.

— Ну, я сидел внизу, следил за тем, чтобы никто не проник в здание. Этот русский негодяй со своими неадекватными дружками здесь целый концерт устроили! Я ловил их по всему заведению. С одним даже подрался. Он убегал, а я его словил и раз ему в печень дал. Эти Русские больные люди. Но драться, конечно, они умеют. Но, по сравнению с ними я малое невинное опьяневшее дитя. В общем, тут был шум и гам, крики и стоны, а потом выбежала эта телка, она кричала как сумасшедшая, из ее криков я понял, что у Русского барина передозировка. Ну, я и поднялся наверх, а там этот Русский негодяй, уже откинул копыта, ну, вот я и позвонил тебе…

— Сибирский.

— Что?

— Где второй верзила?

— В смысле, второй?

— Там было двое клиентов! Где второй?!

— Ах, да, прости ради бога, он уехал еще часа четыре назад.

— Ну, ты и бычья голова! Ты же должен был следить здесь за всем! Плохо, очень плохо, погоди, а где девушка?

— Она в соседней комнате, я решил оставить ее там.

— Все понятно, ничего сейчас разберемся. Йенсен, скажи мне, ты опять пил на работе?

–– Да, но ты ведь. – Его страх был вызван не трупом, он боялся другого.

— Мне придется позвонить "ДИРЕКТОРУ" – Кандид резко встал со стула.

— Не бойся, я прикрою тебя. Я со всем разберусь. Но это будет в последний раз. Иди, пригляди за девушкой, и не попадайся на глаза.