Ингредиент

Ты только дешевые понты кидаешь! Ты делаешь вид, что ты якобы нормальный, но на самом та деле ты депрессивный нытик, мямля! Ты только делаешь вид, что тебе весело или интересно, но на самом деле все это лож! Ты делаешь вид, что ты якобы образованный, начитанный, честный, умный, скромный и прямой человек. Но зачастую, ты используешь свои качества, чтобы манипулировать людьми, унижать их, а когда надо льстишь им. Твои принципы заставляют тебя ненавидеть весь Мир! Ты ненавидишь тех, кто верит, потому что для тебя вера, это признак глупости, ты ненавидишь тех, кто не верит как раз за отсутствие идеалов. Ты ненавидишь болтливых, а молчунов подозреваешь в заговоре. Ты ненавидишь стариков за их конформизм, а молодых за свободу мысли. Ты ненавидишь марихуану, но сам только пьешь алкоголь и куришь табак! И это твое козырное слово «Наверноe» - полнейшая хрень, я уверенна ты, это специально произносишь! Конечно, это иногда в тему, но зачастую все мимо и никуда не лезет! Идиот! Ненавижу тебя! Ты социопат! Как же ты меня бесишь!

— Выговорилась? Полегчало?

— А знаешь что? Да, полегчало. Да, черт возьми, полегчало! – Крикнула Вероника и сделала мелкий глоток кофе.

— Что это?!

— Ты о чём?

— Кофе.

— Кофе? А что с ним?

— Я же миллион раз тебя просила не делать такой сладкий кофе!

— Ну, давай еще из-за сахара с тобой поругаемся! Если я тебя обидел или оскорбил тем, что положил тебе сахар в кофе, пожалуйста, прости меня. Но, я ни в чем не виноват…

— Что?! Нет, бля! Ты виноват! Ты как баба!

— Это я, как баба?!

— Да-да, ты как баба! Я так и знала, что ты пидар!

— Пидар, это твой отец!

Спор перерос в обычное выяснение отношений (или это даже был не спор, а сора или что-то вроде того). Наши странности только раздражают друг друга. Я инстинктивно не шёл на конфликт, я готов ответить: «Хорошо, ты права». ( Но это означало бы, что я посылаю Веронику нафиг, а я ужасно люблю заниматься с ней сексом). Особенно раком, когда она тихо постанывает и симулирует оргазм, положив свою красивую головку на жёлтые шёлковые наволочки на моем диване. У меня нет другого правила поведения, кроме как непринужденно следовать во всем своим прихотям. Знаю-знаю, что мне не стоит слишком откровенничать о собственной личной жизни, но воспоминание о том, какая она в постели, настолько ярко, что его не способны затмить ни её грубость, унылость и склочный характер.

— Тихо! Спокойно! Признаю я виноват. Извини. Но я ни в чем не виноват. Ты сама меня спровоцировала. – Сказал Я.

Я пытаюсь все исправить, я бормочу нежные извинения, но она сурова и неумолима. Она красивая и сладкая только в постели. Из-за этого порочного круга она утратит красоту раньше времени. Вероника называет меня самым последним долбоёбом на свете и ещё кучей обидных словечек, от всего увиденного, и, к сожалению, услышанного меня неожиданно приспичило.

— Знаешь что?! Я пойду, отолью, а ты пока подумай над своим поведением. – Сказал Я.

В санузле, из-за вспышки эмоций, я перенервничал и промазал, из-за чего немного описал ободок. Сейчас вымою руки и поставлю её на место. Я разберусь с ней! Она себя так ведёт, так нагло огрызается со мной, словно я её мальчик для битья. Вернувшись, я уселся рядом с ней на диван.

Вероника сидела на крою кушетки, сложив руки на коленях, а ее наивные дымчато-серые глаза были широко раскрыты и словно застыли в изумлении; ведь она в очередной раз не в своих корейских мечтах, а в моей скверной. Мрачной халупе. Наверноe.

Вероника взяла кружку с кофе отпила глоток, облизнула губы и сказала:

— Вот скажи мне хоть раз: «Ты красивая. То есть, если бы ты меня не знал, ты бы подумал, что я симпатичная девушка?»

— Много сахара не бывает. Жизнь и так горька!

— Отвечай на вопрос! Это же означает, что и ты думаешь что я и в правду уродина!

— И кто так еще думает? Вероника ты вовсе не уродина! Нельзя так о себе говорить.

Ты не уродина. Ты эксклюзив.

— Эксклюзив? Черт возьми, это тоже самое, что и подтвердить, что я уродина!

После этих слов Вероника положила голову мне на плечо и, молча, уставилась на меня. Это в ее стиле.

Так в тишине мы просидели некоторое время. Только слышно как часы отбивают время. Но у меня нет часов. Наверное, это ее наглое сердце нагло стучит в ее маленькой груди. Вдобавок она не решила все испортить:

— Я подмешала кое-что в кофе.

— Я так и знал, что ты хочешь меня убить.

— Это DMT.

— Ты серьезно? DMT, диметилтриптамин?! Проклятый ?! Черт возьми, я же тебе тысячу раз говорил, что я завязал! Ненавижу всю это наркоманскую хуйню!

Может это все из-за ее новенького выдуманного ею же самой диагноза «Ангедония»?

— Да кого волнует, что ты там сам себе бубнил. Ты просто замкнутый! Тебе надо открыть для себя больше возможностей.

— Твою мать! А может мне так нравится! Я не хочу жить так как тебе того хочется!

— Я тоже.

— Прекрати огрызаться, и лучше скажи, что нужно сделать, чтобы это наркота не подействовала!

— Ничего не поможет, скоро тебя накроет!

— Спасибо Вероника, замечательно, черт возьми! (Вот же мразь!)