Инга. Мир

- Приехала бы сама, - сказала Инга, выходя следом на белую от зноя площадь, - пожила у нас, недельку, море, тихо.

Но Виолка махнула рукой в кольцах.

- Та. Куда там. Вот на десять дней еле вырвались вместе. Работа, Инуся, одна сплошная работа. Ателье, как я и хотела. Я там главный мастер. Хорошо, не хозяйка, у нее голова болит, документы то се. А я только девок гоняю, чтоб дурака не валяли. Тебя подбросить, до дома-то?

Инга отрицательно покачала головой, поправила выгоревшую бейсболку:

- Тут всего-то шесть километров, как раз пройдусь степью, давно не была на раскопе, на Порфмии.

- Ну, ты прям нешнл джиографик, Инкин!

Виолка погрузилась в машину, и все еще маша Инге рукой, уже начала что-то выговаривать скорбно глядящему в ветровое стекло мужу.

И вот сегодня они с Ташкой приедут. Ненадолго, на пару дней. По телефону Виолка секретно и очень громко кричала, договариваясь о приезде:

- Инкин! Жди! Упадешь! У меня тут та-акие новости, уй, такие новости! Да, с Павлом я развелась, так что вольная птичка, у тебя там перца никакого нет на примете? Нет? А Ташке? Тоже нет? Ну чего так все бедненько. Ладно, приеду, сама погляжу.

В открытое окно шумели дальние машины и автобусы, - лето, едут к развалинам крепости, останавливаются, вываливая туристов, и те залезают на каменные площадки, снимаются, балансируя и высовываясь в узкие бойницы. Но шум был далеким, приглушенным. И не мешал слышать, как на втором этаже переговариваются Вива с Олегом, а во дворе деликатно негромко чем-то колотит Саныч.

- Саныч, я встала, привет, - отчиталась в окно, откидывая занавеску.

- Угу, - сказал Саныч через зажатые в зубах гвозди и с душой ударил чем-то железным по чему-то железному.

- Саша! - укорила сверху Вива, - всю голову разгудел мне! Иди, чаю налью.

- А душ, - отпарировал Саныч, выплюнув гвозди в ладонь, - стенку ж надо! Инка, иди, выпей там за меня. Заодно погляди, чего твой снова наворотил. С утра.

Инга засмеялась и быстро умывшись, поднялась на второй этаж, навстречу улыбкам. Немного смущенной Вивиной и Олеговой, радостной, как у щенка.

- Ну? - спросила, - что тут снова, колитесь!

- Даже не думай, - воинственно сказала Вива, быстро намазывая разрезанную булочку, - мальчик просто пошутил. Ничего страшного. Олеженька просто...

Инга прошла к перилам, внимательно оглядывая двор, пышную зелень абрикоса и узкие листья кривого миндаля, облокотилась, рассматривая дорогу, ниже - шоссе, выход к пляжику, где ночью купалась. И слушая спиной выжидательное молчание, уставилась на крепостную башню на изгибе дороги. Над ней полоскался огромный черный флаг с оскаленным черепом в красной бандане. Радостные туристы ползали муравьями, позируя и показывая руками наверх.

- Так, - сказала Инга. И фыркнула, не поворачиваясь, - и где взял? Простыню, что ли, покрасил?

- Еще чего, - обиделся Олег, - он настоящий. Специально вез. Ты фоткай давай, а то...

- Сопрут ведь, - закончила за сына Инга, - ладно, сейчас принесу фотик. Сам-то снял свой перфоманс?

- Тыщу раз, мам. Теперь пусть пионерят, - Олега засмеялся, звеня ложечкой.

Когда свирепая рожа веселого Роджера была запечатлена еще тыщу раз, Инга села, принимая заботливо налитую Вивой чашку.

- Ты неуемное существо, Олега, - упрекнула сына, - ну, а если милиция вдруг найдет в этом какой состав преступления? Да и флаг жалко, ты ж вез.

- Димка подарил, у него полная коробка такого хлама, здорово, правда? Мам, а ты чего не хочешь в Щелкино метнуться? Поглядела бы как мы там. У нас, прикинь, дискотека, своя. Машины у ребят, колонки, экран большой. В любом месте раскидываем и вперед, всю ночь танцы.

- Олега, вам по двадцать и тут я. Играйтесь уже сами.

Она вдруг представила себе ночной песок, изрытый босыми ногами, пятна цветного света, бухающие ритмы из высоких черных колонок. А что, это было бы интересно, даже очень. Но чего таскаться за мальчиком, его друзья могут и не понять, привел мамку, будто совсем малыш. А ехать одной, отдельно, совсем неохота. Знала, будет грустно, потом, когда нагуляется и наснимается, и после все разбредутся парами, а ей провожать эти парочки взглядом.

- Успею. Езжай сам. А то подождал бы Ташку. Не хочешь?

- Не, - отказался Олег, - видал я ту Ташку. Позвонила в Москве, напросилась к нам на фотосъемку, в студии. Тоскливое она существо, мам. Кончает от слова ламборджини.

- Фу, Олега!

- Молчу.

И он, вытягивая под стол ноги, сложил рот в девичьей презрительной усмешке, оглядел Виву и мать, и хмыкнул, перекидывая через плечо воображаемый конский хвост. Оскалился на дружный женский смех.

- Ладно, - сказала Инга, поднимаясь, - пошли, давай, на башню, сниму тебя рядом с Роджером.

- О! Да! Щас!

Олег, громко топая, ссыпался вниз, крича на бегу:

- Саныч, у тебя костыль есть? Как нету? Ну, хоть палка инвалидская есть? А повязка черная? Как зачем, глаз завязать. А то какой же я Сильвер буду?

- Я тебе инвалид, что ли? - обиделся Саныч и немедленно очень сильно грохнул молотком по чему-то железному, - вон, у Хвоста иди проси.

- Та. У него коляска. Какой же я Сильвер - в коляске-то!