Информация

— Не важно, быстро вы будете его выполнять или медленно, — резко ответил Ричард, тыча в кнопку В. — В любом случае вы будете его выполнять неохотно. Это ниже вашего достоинства. Infra dignitatem.

— Ай да Седрик, — сказал Бэл.

На экране появилась новая надпись:

Вопрос: Д. Г. Лоуренс был известным писателем. Что означают инициалы Д. Г.?

A. Дональд Генли?

Б. Дэвид Герберт?

B. Даррен Генри?

— Даррен звучит неплохо, — сказал Ричард. — А может, Дуэйн? Дуэйн Лоуренс?

— Давай, Седрик, — сказал Лол. — Жми.

Седрик? Когда здесь, в «Колдуне», начинали подшучивать друг над другом, это происходило следующим образом. А именно: вы выбирали человека, цеплялись к какой-нибудь явной и неизменно злополучной его черте, а затем начинали цепляться к ней постоянно, при первой же возможности, двадцать четыре часа в сутки, вчера, сегодня, завтра. Это могло быть что угодно: так Бэл был балдой, Мэл — малахольным, Дэл — деловым, Джэл — обожал желейные конфеты, Гол щеголял опрометчивой татуировкой на горле — сделанного не воротишь (поверх пунктирной линии было написано «ОТРЕЖЬ ЗДЕСЬ»), а Лолу порвали ухо во время игры в регби. А что касается Ричарда, они не знали, с какого бока к нему подступиться, и поэтому называли его то Красный Глаз, то Джетро, то Пугало, то Ходячая Энциклопедия, то мистер Плюшка, то лорд Байрон… Часто в подобных затруднительных ситуациях внести ясность помогает все то же незаменимое телевидение; и теперь они обычно называли его Седрик — по имени жеманного старого дуралея, который вел дневную телевикторину о словах. Ричард чувствовал, что у него много общего с представителями рабочего класса (он понимал ежечасно преследующие их беды), но двадцать лет назад, когда они выглядели хуже, они нравились ему больше. Кстати, у них было для него еще одно прозвище. Но он пока о нем не знал.

— Так держать, Седрик. Так держать.

И Ричард взял старт. В этой игре вопросы повторялись, поэтому тут нужна была память. У Ричарда была настоящая память, она на несколько порядков превосходила ту хромающую клячу, которую миллионы людей считают памятью. В «Колдуне» вопрос о том, значат ли вообще что-нибудь знания и ум, оставался открытым. Но для «Всезнайки» знания, казалось, действительно имели значение и честно вознаграждались новенькими монетками и электрическим звоном.

Иногда — вот как сейчас, — когда Ричард с гордым и напряженным лицом включался в игру, на ходу выдавая значения и производные слов, публика смолкала. Он высмеивал грамматические ошибки, то и дело появлявшиеся на экране (данный оракул был полуграмотным, склонным к небрежности в синтаксисе и пунктуации), звонко выкрикивал ответы, прежде чем кто-нибудь успевал прочесть вопрос. «Какое собирательное существительное употребляется для обозначения ворон? Стая, выводок, клан». «Конечно стая. Эти собирательные существительные иногда звучат странновато». «Чем занимается наука орология? Птицами, горами, металлами». «Oros — это гора. Обычно, когда речь идет о сказочной, волшебной горе. Над волшебной горой кружат черные вороны, а в ее недрах зарыты сокровища». «Как давно на земле был последний ледниковый период? 10 000, 100 000 или 1 000 000 лет назад». «Не так давно, как вам кажется». Раздаются звонкие трели электрических жаворонков. «Эти собирательные существительные они, должно быть, выискивали у разных чокнутых поэтов». «Одно „т“ и два „л“». «Не задавайте мне вопросы по орфографии. Вы сами безграмотные». «Боже, нет, вы только посмотрите. 1968». «Красное смещение». «Bondir — значит „прыгать, скакать“». «Шесть». «Марс». И все в таком духе — десять, двадцать, пятьдесят пенсов, пока его не сбивала с толку какая-нибудь хохма покойного комика или байка о рок-звезде. Но к тому времени Лол, Пэл и все остальные были уже вконец убаюканы его мастерством, его Всезнайством, так что в тишине отчетливо слышалось предостерегающее тикание часов. Ричард спешил, нервничал и в результате тыкал не на ту кнопку, и тогда золотая жила иссякала и нужно было начинать все заново. Ведь поиски истины никогда не кончаются. Поиски новых знаний, как и история развития Вселенной, — это сага все увеличивающегося уничижения. «Кого называли последним человеком, который прочел все? Кольриджа. Хэзлитта. Гиббона». «Кольриджа. Это был Кольридж». Прошло двести лет, и теперь никто не в состоянии прочитать и миллионной части всего, что было написано, и с каждым днем эта доля будет все меньше. И каждая новая книга будет охватывать все меньшую часть целого.

— Пошли, — сказал Гвин. — Нам пора.

Ричард смотрел на экран — поиск истины продолжался. «Что такое копролит? Скальная порода, нефтяное месторождение, ископаемый помет». Уже уходя, Ричард, не думая, ткнул в кнопку А (не думая, потому что на первый вопрос каждой серии отводилось две попытки). Потом раздраженно ткнул Б. Снова мимо.

— Дерьмо! — воскликнул он.