Информация

– И разве тебе никогда не хотелось постоянного человека? Полюбить, выйти замуж, ребенка родить?

– На хрен, на хрен. Я знаю, что это такое. Насмотрелась по жизни.

И однажды призналась:

– В двадцать три года я пошла на стерилизацию. Чтоб навсегда. Детеныш мне не нужен ни при каких обстоятельствах.

– Но тебе будет сорок лет, пятьдесят. Ведь тогда на стены полезешь одна!

– А кто сказал, что я буду жить до пятидесяти? – очень спокойно спросила она и посмотрела на меня своими полуприкрытыми умными глазами так, что по спине побежал мороз.

Спорить с этим взглядом было бесполезно…

Помимо кокса, который Алла внюхивала в себя почти каждое утро (я присоединялся изредка, опасаясь привыкнуть), немалую дозу агрессивной бодрости давал ей рэп. Попрыгав на мне, приняв в себя очередную порцию бесполезного семени, она включала Эминема и начинала, пританцовывая, ходить по комнате, голая и прекрасная, впитывая очередной рассказ о гребаной жизни или о нелюбимой матери, о стерве-жене, о родной, но чужой дочке… Я мысленно переводил:

«А, посмотри на папочкину дочурку. Это твой папочка, малышка. Маленькая соня… Вчера я сменил тебе подгузник, вытер тебя и посыпал присыпкой. Когда ты успела так вырасти? Не могу поверить, что тебе уже два года. Папочка так тобой гордится… Сядь. Если ты еще раз шевельнешься, я вытрясу из тебя все дерьмо…»

Зарядившись, Алла толкала меня:

– Вставай, нас ждут великие дела. Надо поярче угробить очередной денёк! Подъем, оруженосец!..

Никогда я не брал столько отгулов, так часто не опаздывал на работу, как в эти недели. Возникали мысли вообще послать работу к херам. Как следует отвязаться, а потом свалить из этого мира… Как Алла Эминема, так я тогда при любой возможности слушал Моррисона…

Однажды, когда мы были у меня, отпаивались пивком после ночного серфинга по клубам, в гости зашел Олег Свечин. Я сразу догадался, что хочет пожаловаться на жизнь, а потом попросить халтуру… Для приличия (дескать, не с пустыми руками) Свечин принес бутылку «Путинки».

– А чем вы занимаетесь, немолодой человек? – после двух вступительных рюмок спросила Алла.

Свечин подвигал плечами, ответил невнятно:

– Ну, журналистом работаю.

– Олег – писатель, – добавил я, – и довольно известный.

– М-м! Прямо книжки пишете?

Свечин опять подвигал плечами, будто зяб.

– Ну да… Книги.

– Детективы, что ли? – Алле явно хотелось подразнить унылого гостя.

– Да нет… Реализм… Про жизнь стараюсь.

– Ого! И как, получается?

– У Олега, – вступился я, – три книги уже, и штук сорок публикаций в журналах.

– Не в этом дело. Можно публиковать сколько угодно, и все окажется шнягой.

Свечин злобно дернулся и попытался перейти в контратаку:

– А вы вообще читаете?

– Я? – Алла изумленно приподняла веки. – Нет, не читаю. Тем более – про жизнь, как вы говорите. Зачем? В литературе все равно получается неправда. Правду вообще невозможно показать. В кино еще туда-сюда, а в книгах…

– Кино начинается с литературы, – несвойственно твердым голосом произнес Свечин. – Сценарий, даже самый технический, – уже литература. Прописанные диалоги, действие…

– Не буду спорить об этом. Мне все равно. – Алла взяла «Путинку» наполнить рюмки. – Кино я тоже почти не смотрю. Я люблю настоящую жизнь… А вот скажите, сколько часов в сутки вы тратите на писанье?

– Ну, часа три… бывает, пять.

– Ого! Каждый день?

– Стараюсь.

– Это значит, ежедневно часа на три вы выпадаете из реальности? Вокруг что-то происходит, люди ходят, ругаются, смеются, убивают друг друга, а вы сидите ко всему спиной и выдумываете… Ну ладно, если не выдумываете, то записываете уже умершую, прошлую реальность. Так? И вам не жалко спускать в унитаз три часа каждый день?

Я хохотнул. Свечин отреагировал на мой хохоток раздраженным взглядом. Быстро проглотил водку. Закурил. Алла наблюдала за ним, не торопила. Он стал отвечать:

– Во-первых, как и абсолютное большинство людей, я спускаю в унитаз не по три часа в сутки, а часов по двадцать, а то и вообще все двадцать четыре… А во-вторых, не всем же бездумно порхать или гнить в этой жизни. Есть единицы, которые способны это порхание и гниение фиксировать.

– И что, вам кажется, что вы честно его фиксируете?

– Стараюсь честно.

– Стараюсь, стараюсь, – повторила Алла, морщась, – ужасное слово. Такой туповатый, но прилежный планктоша мне за ним чудится. Старательный.

– Знаете, – еще более помрачнел Свечин, – я стараюсь не ради кого-то, даже не ради себя, а… В общем, я знаю просто, что это нужно, и поэтому пишу. У меня получается, мне платят за это нормальные гонорары… – Но, предупреждая новые вопросы, он попросил-потребовал: – Давайте вообще закроем эту тему.

– Давайте закроем, – легко согласилась Алла и выпила.

– Может, музыку включить? – предложил я.

– Включи Эминема. Я тебе диск как-то дарила.

Я поднялся, нашел нужный диск, поставил. И Эминем стал рассказывать историю своих отношений с девушкой.

Послушав несколько секунд, Свечин недоуменно уставился на меня:

– Это рэп, что ли?

– Он самый, – усмехнулась Алла. – Не нравится?

– А что тут может нравиться? Тупое бормотанье…

– Простите, вы знаете английский?

Свечин поморщился: