Информатор

Когда Уайтекер выдохся, в разговор вступил Везеролл.

– Марк, – сказал он, – я понимаю, что вам нелегко работать в компании, где все это происходит, и нелегко доносить на своих друзей и коллег. Но легких путей не бывает, что поделаешь.

Уайтекер молчал.

– У вас нет выбора, с самого начала не было. Мы все равно никуда не исчезнем. И у вас только один способ защитить себя, только один верный путь – начать говорить правду.

Везеролл несколько минут вразумлял Уайтекера, стараясь в то же время понять его и влезть в его мысли.

– Ну да, конечно, говорить правду трудно. Мы знаем, что вы о чем-то умалчиваете, скрываете от нас что-то. Ясно, что это угнетает вас. Я знаю, как тяжело нести это бремя.

Уайтекер молча смотрел в стол.

– Марк, признайте, ведь так и есть?

Сначала Уайтекер не двигался, затем медленно кивнул.

Есть контакт.

– Говорю вам, Марк, правда – единственное, что принесет облегчение. Перестаньте терзать себя. Начните говорить, и все пойдет само собой. – Он наклонился. – Вам надо думать не о своих коллегах, Марк, а о себе.

Уайтекер взглянул на Везеролла. Он был в тупике. Война цен затухала, встречи с конкурентами из Азии возобновились. Его планы провалились.

Он прокашлялся. Эти ребята слишком упертые, их с толку не собьешь. Еще чуть-чуть, и навесят на него обвинение.

Выхода не было.

– Последние пять недель, – сказал он, – я лично участвовал в переговорах о фиксировании цен на лизин.

Весь следующий час он рассказывал о проведенных им сделках, о переговорах с «Адзиномото» и другим японским конкурентом, «Киова хакко».

– Кто-нибудь знает об этих переговорах? – спросил Шепард.

– Мик Андреас. Он полностью в курсе.

Их сотрудничество зашло довольно далеко, сказал Уайтекер. Японцы согласны установить цену в один доллар десять центов за фунт лизина – почти вдвое выше, чем недавно, – но только если АДМ снизит объемы производства. Очередная встреча назначена на 30 апреля: управляющий «Адзиномото» лично приедет в Декейтер, чтобы увидеться с Миком Андреасом. Уайтекер тоже будет участвовать в переговорах.

Агенты слушали с воодушевлением. После долгих месяцев застоя плотину прорвало. Уайтекер рассказывал о преступлениях, в которых участвовал сам, и это не могло не быть правдой. Не идиот же он возводить на себя напраслину перед агентами ФБР.

Что важнее, сам Уайтекер изменился и держался теперь совершенно иначе, не нервничая и не изворачиваясь. Глаза его горели, казалось, работа на ФБР вдохновляла его. Либо он на самом деле перешел Рубикон, либо был величайшим из всех актеров, каких им доводилось видеть.

– Хорошо, Марк. Но я хочу, чтобы вы не просто высказали нам все это, а записали на пленку. Ваших слов нам мало. Нужна запись. Вы согласны?

Поколебавшись, Уайтекер решился. Агенты были правы: выбор у него простой – либо коллеги, либо он.

– Да, – энергично кивнул он. – Я запишу все, что вы хотите.^{128}

Книга вторая Законы воровской чести

Глава 6

17 марта, в День святого Патрика, к воротам номер три перед административным зданием АДМ подъехал синий «таун-кар». Сидевший в будке охранник вгляделся сквозь стекло в водителя. Уайтекер оторвал руку от руля и помахал ему. Охранник кивнул, и «таун-кар» медленно вкатился на территорию компании.

Объезжая статую Рональда Рейгана перед зданием, Уайтекер включил вмонтированное в козырек над ветровым стеклом электронное устройство, и металлические ворота подземного гаража стали открываться. Уайтекер напрягся. Микрокассетный диктофон, спрятанный в кармане пиджака, казался огромным. Он уже им пользовался, но не при таких обстоятельствах, как сегодня.

Остановив машину на отведенном для нее месте, он сунул руку в карман и включил диктофон, а для проверки заглянул под пиджак. Красная лампочка горела. Уайтекер одернул пиджак, и диктофон записал легкий шорох.

– Сейчас семь тридцать утра, – уставившись в стену, сказал Уайтекер диктофону. – Среда, семнадцатое марта. Я собираюсь пройти в свой кабинет.

Затем объяснил, что включил диктофон именно сейчас, потому что, как только он появится в кабинете, его наверняка немедленно захотят видеть Уилсон и Рэнделл. Накануне вечером он должен был звонить Масару Ямамото из компании «Киова хакко», второго по величине производителя лизина в Японии после «Адзиномото». До Ямамото, которого в АДМ называли между собой Масси, он не дозвонился, но Уилсон и Рэнделл все равно спросят его об этом. Поэтому, сказал он, проще включить диктофон сейчас, когда он один.

Уайтекер открыл дверь машины.

– Выхожу и направляюсь в кабинет, – сказал он будущим слушателям.

По пути в кабинет он ни с кем не разговаривал; войдя, сел за стол и посмотрел на часы.

– Семь тридцать три, – объявил Уайтекер. – Среда, семнадцатое марта.

Он переложил бумаги на столе с места на место и услышал, что кто-то идет.

– Терранс Уилсон на подходе, – предупредил он.

Уилсон был настроен не слишком любезно.

– Ну, говорил ты с Масси? – спросил он.

– Я… ммм… звонил ему, но его не было на месте.