Информатор

Но это относилось к рынку лизина. О других продуктах АДМ собрать данные было труднее. Компания организовала сбыт по классическому принципу колеса, осью которого были Уилсон и, возможно, Мик Андреас. Они координировали цены на продукцию различных подразделений. А в ведении Уайтекера и других была лишь одна из спиц этого колеса. Усложняло задачу и то, что сговариваться о ценах на разные продукты приходилось с разными компаниями. Например, если надо было зафиксировать цену на лимонную кислоту, то японские и корейские производители лизина никого не интересовали. И единственный путь к уликам пролегал через ось колеса – через Уилсона и Андреаса, и Уайтекер должен был почаще заводить с ними разговоры об этом.

Шепард позвонил Кадмору. Теперь ясно, что расследование становится масштабным, и агентам требовалось подкрепление. Теперь следовало звать на помощь экспертов антитрестовского офиса Министерства юстиции.

Южная часть чикагского района, прозванного «Петлей», состоит из ансамбля зданий – вклада федерального центра в городской архитектурный ритм. Вокруг площади, которую Александр Колдер[42] украсил пятидесятитрехфутовой конструкцией из красной стали, высятся здания, оккупированные силами правопорядка – от федеральных районных судов до чикагского офиса Генерального прокурора США.^{132}

Весной 1993 года на тридцать восьмом этаже федерального здания Джона Клучински, самого высокого среди окружающих площадь небоскребов из стали и стекла, работала группа не известных публике прокуроров. В отличие от большинства федеральных прокуроров, эта группа не подчинялась министерству напрямую и редко участвовала в процессах, получавших широкую огласку. Она входила в состав антитрестовского офиса Министерства юстиции на Среднем Западе и следила за соблюдением закона Шермана и связанных с ним актов. Сговоры о ценах и связанные с ними аферы чрезвычайно запутаны, и тем, кто их распутывает, приходится просмотреть тысячи документов, чтобы составить целостную картину экономического преступления.

В марте письмо Кадмора с просьбой о помощи легло на стол Кента Брауна, начальника антитрестовского офиса Министерства юстиции на Среднем Западе. По телефону Кадмор вкратце изложил суть дела АДМ, и Браун ответил, что обсудит его со своей подчиненной Робин Манн, после чего та перезвонит Кадмору.

Браун был уверен, что Манн как нельзя лучше подходит для этого дела. Ветеран отдела, она неоднократно участвовала в расследовании ценовых сговоров, в том числе с использованием аудиозаписей. Правда, ее предыдущие расследования не были настолько масштабными. Она выросла в чикагской семье, которая вела вечную борьбу за существование: отец был мелким торговцем, мать – секретарем. Прежде чем стать юристом, Робин Манн некоторое время работала в отделе социального обеспечения штата. Окончив юридическую школу и не желая прозябать в душной атмосфере юридической фирмы, она вооружилась справочником правительственных учреждений и стала звонить в те из них, что казались ей интересными. Ей повезло: в антитрестовском офисе оказалось вакантное место. Неизвестно, горела ли Манн с самого начала желанием вступить в борьбу с трестами, но вскоре она стала незаменимым членом команды. Она докапывалась до мельчайших деталей дела и порой изводила коллег своей скрупулезностью. Но зачастую именно ее пристальное внимание ко всем обстоятельствам позволяло найти слабые места в, казалось бы, непробиваемой броне противника.

Взяв записи по делу, Браун нашел Робин Манн и спросил, возьмется ли она за дело о вероятном фиксировании цен в АДМ, построенное на свидетельских показаниях осведомителя.

Манн вопросительно посмотрела на него:

– А что за АДМ?

Уайтекер снова был в комнате отеля вместе с агентами ФБР. На этот раз все были в приподнятом настроении.

– Марк, ваш труд неоценим, – сказал Шепард. – Эти записи – именно то, что надо.

Уайтекер сиял. Его приняли в команду.

Но Шепард указал ему и на некоторые просчеты. Во-первых, сказал он, не надо подробно рассказывать, с кем и о чем он собирается говорить, это будет ясно из самой записи. Во-вторых, спешка ни к чему: никто не просит его за несколько дней обегать с диктофоном в кармане всех сотрудников. В-третьих, ни в коем случае нельзя сочинять байки вроде вымышленного телефонного звонка Мимото – неизвестно, каковы будут последствия.

– Не стоит ходить в кабинеты и заводить ни с того ни с сего разговоры об интересующем нас предмете, если для этого нет повода, – добавил Везеролл. – Разговор должен возникнуть сам собой.

– Парни, – ответил Уайтекер, – сами они ко мне не пойдут. Я руковожу определенным участком работы, и, если я не обращаюсь к ним, значит, всё под контролем.

Агенты задумались, под каким предлогом Уайтекеру удобнее нанести визит начальству.

– Зайдите к ним, например, перед совещанием, – предложил Везеролл. – Скажите, что хотите обсудить связанные с этим производственные вопросы.

– Спросите, какие шаги вам следует предпринять, – подхватил идею Шепард, – а после обсудите результаты. Это будет вполне естественно.

– Ладно, – кивнул Уайтекер.