Информатор

— Запросто. Племя раскололось на две части, и обе части серьезно окопались. Это продолжается с голосования об азартных играх. Выигравшие построили казино, их вождь всем заправляет, включая наем и увольнения. Я оказался на неправильной стороне, поэтому работы мне не видать. В казино трудятся две тысячи человек, большинство — пришлые. Таппаколы, желающие работать, должны быть политически благонадежными, иначе — мимо кассы.

— Обида еще свежа? — спросил Хьюго напрямик.

Уилтон закряхтел, потом улыбнулся.

— Можно подумать, что мы — два племени, которые развела кровная вражда. Никто не делает попыток примирения. Это никому не нужно.

— По словам Джуниора, они с Соном напрасно боролись с казино, потому что оно принесло племени много пользы, — заметила Лейси. — Вы с этим согласны?

Уилтон долго молчал, собираясь с мыслями. Его внучка подняла плач и была унесена в дом. Он хлебнул чаю и ответил:

— Как ни трудно признать свою неправоту, я сознаюсь: да, мы были не правы. Казино вытащило нас из нищеты, дало нам много хороших вещей, все это — один большой плюс. Мы стали счастливее, здоровее, наше положение надежно. Чужие съезжаются сюда и отдают нам свои деньги — очень вдохновляющее зрелище и чувство! Нам кое-что возвращается, это как возмездие. Правда, некоторые из нас переживают, что наша жизнь основана на подачках. От безделья недалеко до беды. Мы стали больше пить, наши дети употребляют наркотики.

— Если жизнь стала богаче, почему не рождается больше детей? — спросил Хьюго.

— По глупости. В совете тон задают идиоты, и правила они пишут идиотские. Когда женщине исполняется восемнадцать лет, она начинает получать по пять тысяч в месяц, и так происходит уже не первый год. Если она выходит замуж, чек уменьшается вдвое: например, моя жена получает две с половиной тысячи. Поэтому наши молодые женщины все чаще отмахиваются от замужества. Мужчины пьют и безобразничают, так зачем женщинам мужья, когда одиночкам платят вдвое больше? Есть еще предположение, что чем меньше нас останется, тем больше будут получать выжившие… Опять плохой план. В здоровом обществе надо вкладывать в детей.

Лейси посмотрела на Хьюго и произнесла:

— Теперь перейдем к Макдоувер.

— Про судью я знаю мало, — предупредил Уилтон. — Я высидел весь процесс. Тогда я считал ее слишком молодой и неопытной. Она никак не защищала права моего брата. Ее атакуют апелляциями, но ее приговор удерживается, хотя иногда кажется, что он вот-вот рухнет.

— Вы читаете апелляционные жалобы? — поинтересовался Хьюго.

— Все до одной, мистер Хэтч. Читаю и перечитываю. Моего брата могут казнить за преступления, которых он не совершал. Вникать во все подробности и поддерживать его — наименьшее, что я могу для него сделать. Да и времени у меня хоть отбавляй.

— У Сона Разко действительно была связь с женой Джуниора? — спросил Хьюго.

— Это очень сомнительно, хотя, как вам известно, в таких делах чего только не бывает… Сон был человеком принципиальным, нравственным, состоял в счастливом браке. Я не верил и не верю, что он связался с моей невесткой.

— Кто же тогда их убил?

— Не знаю. Вскоре после открытия казино мы стали получать наши куски пирога, вернее, началось с маленьких кусочков. Я тогда водил грузовик, в профсоюзе, ясное дело, не состоял, и с моей зарплаты, с зарплаты жены — она была поварихой — и с дивидендов мы наэкономили двадцать пять тысяч. Я отдал эти деньги частному детективу из Пенсаколы — говорят, одному из лучших. Он рылся почти год и ничего не накопал. Адвокат у брата на суде был хуже некуда — парень-неумеха, совершенно ни в чем не разбирался. Зато апелляции подают ребята хоть куда. Эти уж как роются, пыль столбом, вон сколько лет не унимаются — и тоже ничего. Так что я не могу назвать вам подозреваемого, мистер Хэтч. Хотел бы, но нет, не могу. Моего брата подставили так, что не подкопаешься. Все идет к тому, что штат Флорида в конце концов с ним расправится.

— Вы знаете человека по имени Вонн Дьюбоз? — спросила Лейси.

— Имя слышал, но не встречал.

— Что про него говорят?

Уилтон поболтал кубиками льда в стакане. Вид у него стал вдруг усталым. Лейси пожалела его: трудно представить, каково это — полжизни ждать казни брата, да еще осужденного по ложному обвинению. Наконец Уилтон проговорил:

— Болтали тут одно время всякое… Будто бы все это — дело рук крупного мошенника по фамилии Дьюбоз: и казино, и строительство вокруг, и жилые комплексы, растущие как грибы, отсюда до самого побережья. Будто бы ради этого Сона с Эйлин и убили. Но сейчас болтовня стихла, не выдержала напора развлечений, игр, звонкой монеты, джекпотов, водных аттракционов и «счастливых часов», я уж не говорю про соцобеспечение… Какое это имеет значение теперь, когда жизнь так хороша? Есть ли этот человек, действительно ли у него рыльце в пушку — никому нет дела, никому не хочется его тормошить. Если бы он сейчас появился в казино и объявил правду, его бы провозгласили героем. Не будь его, ничего этого не было бы.

— А вы сами как считаете? — задал вопрос Хьюго.

— Мое мнение не имеет значения, мистер Хэтч.