Инферно (ЛП)

— Прощаю, ангел, — отмахнулся он и развернулся обратно к Габриэлю. — Ты знаешь это так же хорошо, как и я: у Ромео нет шансов. О чём реально следовало бы сейчас беспокоиться, так это о конце света. Или только я один о нём помню?

Я сузила глаза.

— Ты не можешь удержаться, да?

— Нет, обычно не могу, но тебе лучше уточнить, что ты имеешь в виду.

— Ты не можешь упустить такую возможность бросить Трейса на растерзание адским гончим и покончить с ним раз и навсегда!

— Я здесь ни при чём.

— Не ври, — я не верю в истинность его намерений ни на секунду. Не когда дело касается Трейса. — Я знаю, чего ты добиваешься, но мне плевать, потому что я не сдамся, пока есть хоть крошечный шанс спасти его.

— Всё стало слишком поздно, когда твоя искушающе сладкая кровь пролилась на землю.

Я выпрямила спину, точно кол проглотила, чувствуя, как слёзы скапливаются в уголках глаз.

— Ты не знаешь этого наверняка! Ты ничего не знаешь!

Габриэль же только что сказал, что прецедентов не было. Братья могут лишь предполагать, как и я. И как я это вижу, если Люцифер смог вселиться в тело Трейса, то сможет и покинуть его.

Я только надеюсь, что душа Трейса будет ещё при нём, когда мы найдём решение.

— Ты позволяешь своим эмоциям взять верх над разумом, и это тебя погубит, — Доминик сделал медленный, просчитанный шаг ко мне. Его голос стал тише, проникновеннее. — Ты этого хочешь, ангел? Потому что есть куда более приятные способы умереть, если твоя цель заключается в этом.

— Мне плевать, что будет со мной, — упрямо заявила я, тоже шагая навстречу. — Речь не обо мне!

Он опустил голову, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Всегда о тебе, ангел. По крайней мере, в той части, что волнует меня, — в его голосе и словах была какая-то поразительная искренность.

— Если ты так беспокоишься за меня, то почему не помогаешь?

— Именно это я и пытаюсь сделать.

— Что-то у меня сложилось иное впечатление, — медленно произнесла я, пытаясь вспомнить, как дышать в его присутствии.

Его глаза оторвались от моих, скользнув по губам, шее и шишке на лбу, прежде чем вернуться.

— Мы оба знаем, что ты не позволяешь себе чувствовать ничего, связанного со мной.

Я поморщилась на этих словах… на их подтекст.

— На что, чёрт побери, ты намекаешь?

Его губы приоткрываются, чтобы что-то сказать, но сжимаются вместе.

Между нами бегали разряды электричества, заряжая воздух невысказанными словами и подавляемыми эмоциями. Моя грудь вздымалась и опускалась, пока я пыталась наполнить лёгкие воздухом, которого отчаянно не хватало. Испугавшись того, что я могу сказать или сделать, находясь так близко к нему, я попыталась снова отстраниться, но он поймал меня за запястья и притянул к себе.

— Возможно, если бы ты перестала отталкивать меня, — он наклонился ко мне, и его дыхание ласкало мои губы, пока он говорил, — то увидела бы, что всё, чего я хочу, это уберечь тебя от опасности.

От его пристального взгляда я ощутила горячий трепет в груди.

Очевидно, это ни к чему не приведёт. Ну, ни к чему хорошему. Именно поэтому мне нужно личное пространство. Я не могу мыслить здраво, когда он рядом, и не могу найти в себе силы оттолкнуть его, особенно когда его близость — это единственное, что успокаивает бушующий внутри меня ураган.

Я высвободила руки.

— Если хочешь уберечь меня от опасности, попробуй начать с того, чтобы держаться от меня подальше, — в моём голосе было нечто разрушительное, но не знаю, для кого из нас.

— Это не то, чего ты хочешь, и мы оба это знаем.

— Готов поспорить? — я слышала, как скрежещут мои зубы друг о друга.

— Ладно, ангел, — уступил он после мучительно долгой паузы, внимательно глядя на меня, и кивнул. — Хочешь умереть — пожалуйста.

— Вот именно! Не мешай мне!

Стоп, что? Что я только что сказала?

Он покачал головой и взял свой напиток с кофейного столика. Моё сердце замерло на мгновение, когда он вышел из комнаты, но это не идёт ни в какое сравнение с той болью, что мгновенно последовала за его уходом. Что-то вроде тоски от невыносимой разлуки, от которой по коже прошёлся неприятный холодок, а голова начала раскалываться изнутри. Я попыталась встряхнуться, сосредоточиться на том, что по-настоящему важно. Ну, понимаете, очередной кошмар, развернувшийся в моей жизни. И на этот подвиг мне потребовались все оставшиеся силы.

— Совет в курсе? — спросила я Габриэля, потирая виски в надежде, что это снимет ноющую боль.

— Да, — кивнул он. — Им уже известно, что Люцифер теперь ходит по земле.

— Они знают про Трейса?

Габриэль покачал головой.

— После Ангельского Пика его никто не видел.

— Почему? — во мне тут же вспыхнула надежда. Может, что-то пошло не так. Может, ритуал не сработал. Может, Трейс в порядке и просто ждёт, когда я вернусь за ним. — У этого же должно быть какое-то объяснение, верно?

— Да. Если он решил залечь на дно, то это неспроста, — Габриэль сделал паузу, наморщив лоб от размышлений, прежде чем продолжить: — Скорее всего, он чего-то ждёт. В худшем случае, строит планы.

И тут мой огонёк надежды сдуло ветром.

— Значит, никаких новостей — тоже плохая новость, — предположила я. — А что там с моей сестрой?