Инферно

Способности его как нотариуса, вероятно, были повыше – за короткий срок он успел не только поменять старенький «Москвич» на новенький «Мерседес», но и переехать в более просторную квартиру.

К раннему утру октябрьского понедельника никаких айсбергов по курсу его плавного движения в океане жизни не наблюдалось. И до полудня на горизонте не возникло ни одной тучки, предвещающей надвигающуюся бурю. Однако ровно в двенадцать вахтенный гонг дал первый сигнал тревоги, пока едва различимый, будто пьяный матрос случайно зацепил головой рынду. За ним последовал второй удар – уже не случайный. Ага, свистать всех наверх. Кажется, тонем.

Ровно в двенадцать часов ноль-ноль минут в его приемную каюту зашли два пассажира, по выражению лиц которых Свиристельский как-то сразу догадался, что фамилии их Гончаров и Казанцев, идут они в обратном его курсу направлении и представляют команду корабля с весьма неприятным названием «Отделение по раскрытию умышленных убийств». Об этом нотариус Догадался не столько по лицам, сколько по протянутым вперед удостоверениям личности, причем тот, кто представился Казанцевым, предъявил свой документ вверх ногами. Вадим Семенович счел благоразумным умолчать сей неудобный факт.

Конечно, никаких умышленных убийств господин Свиристельский пока не совершил, и вроде бы гонгу звонить рановато, но что-то в глубине подсознания дернуло за веревочку, потому что пришельцы хоть и представились ментами узкой специализации, но все же были ментами. И пришли они не для того, чтобы снять копию с какого-нибудь свидетельства о смерти.

Пришелец Гончаров неоригинально предложил пройти. Вопросы «Зачем? Куда? Почему?» он напрочь отверг. Ссылки на приемные часы и ожидание важных звонков также влияния не возымели.

На улице Вадима Семеновича ждал еще один неприятный сюрприз. Сесть в личный, сверкающий белизной «Мерседес» ему не разрешили, предложив доехать на государственном, пестрящем ржавчиной «козле», что еще больше подрывало престиж Свиристельского в глазах присутствовавших при задержании клиентов.

В завершение всего усатый водитель вдруг вспомнил, что в УАЗике кончился бензин, № скромно попросил литров десять у Свиристельского. Само собой, в долг.

Вадим Семенович, боясь осложнить отношения с властями, хотя, может, и от чистого сердца, протянул ключи от бензобака. Спустя минут пятнадцать, поработав ручным стартером, водитель наконец завел своего «железного коня», и группа захвата с захваченным нотариусом покинула Апрельскую улицу.

Направлялась машина не в вытрезвитель, а в отделение, на территории которого проживал ограбленный Белов. В отделе хотя бы имеется камера, куда можно отправить человека подумать. В вытрезвителе этого необходимого атрибута не значилось, что создавало ряд неудобств для нормальной работы.

В отделе ребят ждал Таничев. Белкин халявно прогуливал, сославшись на воскресное суточное дежурство, хотя наверняка всю ночь бессовестно дрых на кабинетном диване, а теперь снова пошел давить подушку.

Начало беседы с Вадимом Семеновичем несколько озадачивало. Господа настраивались на затертые «что-то не припоминаю», «а вы уверены?» и тому подобные обороты, но господин Свиристельский ничего скрывать не намеревался.

Все правильно – в четверг, да-да, после обеда, Бражник Владимир и молодой человек, фамилию, виноват, подзабыл, оформляли долговой вексель. Есть запись в реестре. Ради Бога! Давайте съездим, все покажу! И что, только за этим меня сюда привезли на вашей ужасной машине?!

Получалось, что нотариуса даже посадить в камеру не за что. Узнав настоящую причину беспокойств, Вадим Семенович значительно повеселел и оправился.

– Володя Бражник? Конечно, знаком. Исключительно порядочный молодой человек. Любит поэзию, увлекается рыбалкой. Прекрасная семья. Криминал? Господи, о чем вы? Что-что? Тот, второй, ограблен? Ну что вы! Никакой связи. Ни-ка-кой! Чистейшее совпадение. Клянусь! Откуда знаю? Я не знаю. Я уверен в Володе. Да он плачет, когда червяка на крючок насаживает! Жалко животное. Какие абсолютно необоснованные подозрения! Поверьте, вы идете по ложному следу. Хорошо, больше не буду. Я вам просто советую, но не учу, как вы говорите. Кто хамит? Я хамлю? Зачем в камеру? Соучастие? Сговор? Вы в своем уме? Э-э… На каком основании? Подождите, подо… Адво…

Щелчок ригельной задвижки. Думаем. Гончаров вернулся в кабинет местного зама, в котором временно расположилась убойная группа.

Минуту сидели в тишине. Затем Костик выдавил философское:

– Почему-то не признается.

– Знать бы наверняка, что он при делах. По-другому бы поговорили. А он не дурак от четверга отказываться. Зачем лишние подозрения?

– Может, в офисе у него покопаться? Ключи у нас.

– Брось ты, что они, договор письменный заключили с Бражником, как Белова кинуть? Вам тридцать процентов, мне семьдесят. Число, подпись, печать.