Инфер-9

Как это касается на меня? Да напрямую. Меня ищут. Ищут упорно. Хотя бы одна Управляющая — но ищет. Для этого они наверняка использовали вообще всю известную им обо мне информацию. И в этой инфе наверняка мелькнула Окси. Если у них есть доступ в ее земли — а он наверняка есть — то они уже в курсе, что я там был и ушел. Но вряд ли машины знают о пройденных мной процедурах по извлечению всего металлолома из моего тела. Один, а скорей всего несколько поисковых отрядов уже брошены на мои поиски. Но здесь огромные территории и найти меня крайне сложно. Есть наблюдение с воздуха, но главное — это шпионы и кроты. Всем ясно, что я не могу бесконечно долго сидеть в джунглях. И все сейчас ждут, когда злобный и неуправляемый гоблин Оди вылезет их долбанных зарослей и убьет пару десятков каких-нибудь отморозков, устроив при этом жестокую кровавую фиесту. Об этом случае тут же полетят слухи и останется только подхватить ниточку и осторожно потянуть, подсекая тупую рыбку Оди…

Вот почему я чуток пересмотрел свое нехорошее поведение. В следующий раз я очередного насильника, конечно, накажу, но постараюсь это сделать не столь показательно. Вообще много поправок я внес минувшей ночью. Но главное изменение — чтобы не случилось, я до последнего буду продолжать жизнь одинокого наемного рядового бойца. Никакого командования — никем! Не возьму в подчинение даже одного гоблина. Моя задача проста и для меня аж сука удивительна — я должен честно отрабатывать предложенную плату, копить деньги на тачку и продолжать двигаться к первой намеченной цели. И никакого привлечения внимания к своей харе — которую я пока решил не брить. Я должен раствориться. Причем раствориться не в джунглях, а среди этой бурой и живой дикой массы заново рождающейся цивилизации — которой вряд ли разрешат достичь эпохи расцвета.

Я Оди. Нелюдимый мрачный рядовой. Крепко держу винтовку, за спиной дробовик, на поясе револьвер. Крутой автомат разобран и убран в состаренный нашитыми обрывками рюкзак. Еще несколько дней на жаре и вечно потная снаряга станет неотличима от снаряжения других наемников.

Главное сдерживаться. Это самое трудное… главное сдерживаться, даже если слышу откровенно тупые приказы…

Но, и быть может именно поэтому утро в целом задалось, тупых приказов я не услышал. Да меня отправили на самую гиблую позицию — но именно туда бы я сам и отправил мутного новичка. А я был «мутным» для обоих охранных команд.

В утренней оживленной толкотне, цедя неплохой кофе из деревянной кружки, я наблюдал как из двух караванов формируется один. Все получилось быстро и толково по очень простой причине — главный во второй команде сразу же признал лидерство бородатого Скьюдемора, работавшего на Вальро. Бодаться они не стали. И это ускорило все в десятки раз. Именно Скьюдемор заслал меня в пулеметное гнездо, издали уставившись на меня непроницаемыми стеклами солнцезащитных очков. Допив кофе, я отлил в сточную канаву, убедился, что фляга с водой полна чистой воды и потопал на точку, так и не проронив ни слова. Еще через минут двадцать мы наконец тронулись, покинув окраинные трущобы той же дорогой, что и привела меня сюда. Следующие несколько часов караван неспешно перся по грунтовке без остановок. Затем начались мелкие и пока чисто технические трудности, что решались почти на ходу. Скьюдемор рявкал редко, но метко, а временно «разжалованный» второй лидер не гнушался пачкать ботинки дорожной пылью, подпинывая сонных от жары гоблинов. Я внимательно наблюдал, оценивая все в целом и стараясь не выдать своего пристального интереса. В этом помогала заросшая щетиной каменная морда, непроницаемые очки и поза медитирующего бездельника. Какое-то время я ждал, что и меня пошлют на передний край, но вскоре понял, что никто не хочет заморачиваться с возможно ничего не умеющим кроме стрельбы пока незнакомым наемником. И дело не в умении махания мачете — тут все было чуть иначе.

Лианы… Зеленовато-бурые плети, покрытые множеством мелких овальных листьев. Они тянулись над дорогой так низко, будто их протянул и приподнял кто-то разумный. И к ним требовался специфичный подход, исполняемый обычно тощим гоблином в некогда красном цилиндре, утыканном яркими птичьими перьями. Он еще на ходу спрыгивал с подножки головной машины, странным хромающим аллюром добегал до одному ему ведомой части лианы и обычно наносил всего один удар, тут же отпрыгивая назад. Перерубленная древесная плеть плескала молочным соком и обе части отдергивались друг от друга как резиновые. Подскакивали помощники и с помощью багров подцепляли подрагивающие плети и убирали с дороги. Один гоблин чуть замешкался и пара листьев вроде как легонько коснулись его предплечья, но этого хватило, чтобы из двух глубоких разрезов обильно полила кровь. Парню тут же наложили жгут и заволокли в один из фургонов. Темная стайка мошка разочарованно ударилась в дверь и, погудев, разом опустилась на темные пятна на земле.