Инфер 7

Не из послушания, а из предосторожности – старуха выглядела настолько потрясенной, что могла помереть в любой момент. Дам время ее нейронам чуток прийти в себя.

– Ты говоришь такое… ты смело произносишь вслух такие названия, о которых не ведает большинство… лишь старейшины знают, но и они не осмеливаются произнести крамольное…

– О-о, – я зло усмехнулся и чуть пригнулся, чтобы заглянуть в ее глаза. – Я пронял тебя, да? Серьезно пронял… Чем? Названиями протоколов? Что-нибудь слышала о Хуракане?

– Погоди! – это звучало уже почти сердито.

Сделав несколько глубоких вдохов, она оттолкнула шагнувшего к ней старика, что-то бросив ему на незнакомом мне языке. Открыв заднюю дверь машины, забрала с сиденья небольшую пластиковую бутылку, свинтила крышку и припала к горлышку. В воздухе разлился запах алкоголя. Хорошего алкоголя. Ненадолго оторвавшись, старуха сипло велела спутникам:

– Все как всегда! Продавайте! Покупайте нужное! Отдыхайте и ждите меня!

– Но… – старик нерешительно глянул на нее, потом на меня.

– Никаких «но»! – отрезала та и сделала еще один большой глоток. – И даже если этот недобрый джентльмен отрежет мне голову и начнет играть ею в мяч здесь во дворе – не вмешивайтесь! Возвращайтесь в лагерь!

– Леди Руха…

– Вперед! – буркнула старуха и успокаивающе улыбнулась мокрыми от крепкого алкоголя губами. – Все будет хорошо. Если бы он хотел причинить мне вред…

– То я бы встретил эту машину там, – я указал рукой на высящиеся заброшенные здания. – Заблокировал машину, взял вас живьем, попутно убрав возможное стрелковое прикрытие. И хорошенько допросил всех в любом подвале… Но я терпеливо ждал вас здесь. И только по одной причине я так добр…

– Не много ли ты на себя берешь… – встрял молодой, выглядя скорее рассержено, чем испугано.

– Тихо! – рявкнула на него старуха и махнула рукой. – Я что сказала?! Канон смирения уже не властен над вами?! Про почитание слов старших тоже забыли?!

Тронувшийся с места пикап показал, что кое-какие каноны эти лагерники еще помнят, хотя вряд ли почитают, судя по их расстроенным рожам. Проводив их взглядом, старуха протянула мне бутылку и поинтересовалась:

– Так почему не встретил нас в Мутатерре? Почему так терпелив?

– Шустрый Хорхе накопал немало инфы, – усмехнулся я и, взяв бутылку, сделал небольшой глоток, после чего указал взглядом на приткнувшуюся у бетонной стены старую каменную скамью.

– Хорхе?

– Мой… советник, помощник, адъютант… расторопный умный гоблин…

– Гоблин… это еще что за кличка?

– Гоблин – не кличка, а жизненная суть. Я гоблин. И я живуч. Я не брезглив, не высокомерен, я готов годами жрать дерьмо и ждать своего часа, каждый день надрывая жилы по пути к цели. И я дойду.

– Ты описал сурверов…

– Ну нет, – я первым опустился на скамью, чтобы оказаться ниже иссохшей старушки. – Даже не сравнивай ваш разлитый по подземным коридорам хлюпающий жиденький понос с черствыми и жесткими кусками дерьма.

– И все же ты не атаковал нашу машину… не говорю, что у тебя получилось бы… и открою одну малую тайну…

– Да?

– Ты и твои… гоблины… уже бывали на прицеле наших самых метких стрелков, что наблюдают за местностью вокруг лагеря и готовы уничтожить любую угрозу.

– Знаю, – кивнул я. – Я видел вашу высотку. И всей шкурой ощущал, как по мне скользит прицел винтовки… но расстояние было велико. Надо еще попасть. А вот если выстрелишь и не убьешь… я второго шанса не дам. Приду и убью.

– Но ты не напал на машину…

– Хорхе, – повторил я. – Он собрал море инфы на все лагеря и на Форт. И в первую очередь он раздобыл самое неинтересное для меня – сведения по финансам и товарам.

– И?

– Вы самые щедрые, – я пожал плечами и сделал еще один глоток реально неплохого самогона. – Вы никогда не задираете цены на продовольствие. Ваши орехи и фрукты доступны почти любому, и ваши цены всегда ниже, чем у других лагерей. Если бы не перебои в ваших поставках – хрен бы другие лагеря вообще смогли бы что-то продать, если верить инфе Хорхе. Второе – ваше продовольствие качественное. Никаких гнилых орехов и яблок, никаких смятых прокисших груш и пустой ореховой скорлупы. Честный товар за честные деньги. Это касается и продаваемого мяса – оно всегда доставляется во льду, всегда свежее, еще никто не сдох, отведав ляжки жареного кропоса. А вот другие лагерные и независимые охотники часто приносят в Форт для продажи уже чуть ли не разлагающееся мясо…

– Что ж…

– Вы единственный лагерь, кто продает некоторые медикаменты по действительно доступной для обычных мутов цене. Они не могут себе позволить покупать по паре таблеток каждый день даже у вас, но хотя бы раз в неделю они могут снять боль надолго. День без боли – это немало.

– Мы честные торговцы, – кивнула старуха, мягко забирая у меня бутылку. – И это все?

– Почти. Вы тоже отправляете в системные рейды мутов… и вы тоже заранее набираете едва живое раздутое бесполезное мясо как смертников. Но…

– Это страшно… и ужасно. Такого не должно случаться… но у нас нет выбора.