Инфер-6

— Че?

— Каппа вот ушел…

— Ушел… — обреченно вздохнул я — Слушай сюда, орк. Ты подо мной. Но не над Ссакой. Действуете независимо. Собираете отряды. Дрессируете набранных гоблинов. А я наблюдаю. И делаю выводы. Понял?

— Понял — облегченно выдохнув, Рэк перевалился на спину и взглянул вверх — Херовое у них небо, командир. Наше то получше…

— Потолок — поправил я, глянув мельком на фальшивые звезды — Над нами потолок, орк. Какого хера ты восторгаешься интерьерами тюрьмы?

— Снаружи то я не бывал!

— Ну да…

— И не хочу особо.

— Почему? — удивленно глянув на орка, я опять сосредоточился на сканировании взглядом темных смятых коробок зданий.

Перевалившийся на бок Рэк, повернувшись ко мне спиной, протяжно зевнул и лишь затем ответил:

— Если за тобой в очередное пекло — я первый на марше, командир. Главное не забудь меня опять.

— Ты полудохлый был.

— Это да.

— А если вот это вот все дерьмо — я ткнул рукой в фальшивое небо — Если все это кончится?

— Почему?

— Да потому что нахер оно уже особо не надо. Свою роль выполнило — ответил я — Планета исцелена. Общая ущербная память стерта, базы данных уничтожены, а если где и всплывут случайно копии — каждый кто подписывал договор о погружении в холодном сне лишался всех прав. Так что можно и нужно завершать затянувшийся план по глобальной изоляции населения. Дело сделано. Леса снова растут, реки текут, моря и океаны полны жизни.

— Ущербная память? Это еще что за хрень?

— Именно что хрень — буркнул я — Кастовость, родовитость… Знание того, что ты был тупым быдлом по жизни или миллионером. Всякие там землевладельцы, что под самый конец массово скупали огромные территории, включающие в себя целые города. Бывшие крутые шишки в еще не сдохших эвакуированных правительствах. Сам посуди, орк — вот проснулся какой-нибудь жирный гоблин и вспомнил, что ему принадлежал целый остров где-нибудь в южных широтах. Или какой-нибудь самопровозглашенный местный царек очнулся от холодного забытья и выпучился обрадованно — надо же как изменилось его крохотное королевство.

— Да понял я. Всеобщее мать его равенство для всех размороженных.

— Ага. И новые единые глобальные законы.

— А есть и такие?

— Первый предусмотрел все — проворчал я, ворочая в голове тяжелые и колкие осколки воспоминаний — И позаботился о том, чтобы не осталось ни единой лазейки.

— Равенство продлится недолго, командир. Ты же знаешь. Забыл Окраину? Даже там…

— Да — усмехнулся я, вспоминая первые деньки — Не продлится…

— Гоблины опять все запорют. Все испоганят к херам. Дай им лет триста — и опять засрут всю планету.

— Да…

— Что-то сумеют вспомнить, придумают себе титулы, нарожают пафосных упырочных потомков…

— Да…

— Потом, как наберут силу, возьмутся за переписывание не нравящихся им законов.

— Да…

— И раз так… то на кой хер вообще открывать убежища? Пусть и дальше вся эта говномасса висит на крюках замороженной — меньше вони и грязи! Меньше ядовитых потеков дерьма… разве не так?

— Так.

Приподнявшись на локтях, Рэк заговорил куда злее:

— Мы ведь сюда зачем приперлись? Ну с самого начала… Помнишь, командир?

— Помню. Чтобы Формоз…

— Не лопнул! Чтобы металлический гнойник остался запертым! Так?

— Так.

— Тогда я не въезжаю… на кой хер даже думать о том, чтобы выпускать гоблинов и давать им новые права… позволять что-то решать…

— Ты точной тупой, Рэк? Или все время притворялся?

— Я… я вспоминаю… вечно мокрый серый город с высотками. Улицы залиты. Где-то воды по пояс. Где-то по горло. В проволочных клетках извиваются больные угри, а одноглазая баба с оплывшим обожженным лицом хватает угря за угрем, пробивая им головы мокрым от слизи гвоздем и тут же вспарывая брюхо. Я… я в мокром дождевике сижу на лавке и жду, когда мне подадут мой ежедневный ужин — жареный рис с яйцом, тройную порцию жареного угря и маленькую бутылку вискаря Кавалан или бутылку байцзю. Рядом сидит лысый старик со сплющенным черепом, покрытым пигментными пятнами. Он, как всегда, жалуется на жизнь, на политику, на глобальное потепление и старательно размешивает сырое яйцо в политом соевом соусе рисе… к его пальцам пристала красная рыбья чешуя…

— Че за херню ты несешь, орк?

— А потом я вспоминаю Окраину! Червей, гоблинов, орков, полуросликов… то как меня там кидали! Как я, еще до встречи с тобой, еще не потеряв руки и ног, сижу в Кляксе, грызу как всегда пищевой брикет и слышу со всех сторон нытье… нытье… нытье…

— Ни хера не изменилось?

— И не изменится! Это дерьмо… оно намертво вшито в нас, командир! Выпусти гоблинов наружу — и все повторится…

— Знаю — отозвался я — Знаю…

— Тогда нахера?

— Угроза…

— Угроза в чем? Даже если сдохнет девяносто девять процентов наших гоблинских жоп… да посрать! Наплодятся новые! По себе знаю! Бухать, жрать, срать и трахаться — мой жизненный выбор! Мысли о будущем? На него я тоже срал! И его я тоже трахал!