!Инфекция!

Девушка обладала своенравным характером, свободу считала наивысшей ценностью жизни, а еще любопытство ее граничило с азартом и жаждой приключений: Луиза не могла устоять перед новыми экспериментами, зачастую безбашенными, но достаточно редкими, чтобы не погибнуть в водовороте безумия, в том числе и в интимной жизни. Обоз ее моральных ориентиров, во время заносов на поворотах то и дело терявший их один за другим, рулил прочь от проторенного пути общепринятых нормативов. Жизнь свою она хотела расцветить драгоценными кристаллами незабвенных воспоминаний, которые в конце пути можно будет инкрустировать в сияющую корону переливающейся яркими красками судьбы, чтобы потом передать эту фамильную реликвию благодарным потомкам, и, может быть, может быть… благодарная вселенная обеспечит ее бессмертием.

Иными словами, Луиза не желала выскочить замуж за богатенького мистера Икс, чтобы остаток жизни посвятить расточительству и безделью. Ее мировоззрение было сформировано на жизнеописаниях поэтов, художников и писателей любимой и безвозвратно ушедшей эпохи первой четверти двадцатого столетия, в силу некоторого искажения оно заставляло ее втайне желать подражания образу жизни кумиров прошлого и стремиться к тому же, что и они: самовыражению в свободе творчества. Писать картины она не умела, поэзия в наш век обесценилась; все, чему научилась девушка, – обозревать живопись и следовать высокому вкусу. Она любила менять партнеров, как только те успевали наскучить, флиртовать, заставлять парней истекать слюной, а потом обламывать их, играть с мужчинами в недотрогу или бросаться им в объятия в ночь первого же свидания и исчезать наутро, как таинственные незнакомки из бунинских рассказов. Долгие отношения с Алексом сложились лишь потому, что Луиза оказалась увлечена нашариванием в бугристо-сложной структуре бытия своего призвания гораздо сильнее, нежели поиском нового самца, способного раззадорить и удовлетворить зверский аппетит. С Алексом оказалось комфортно, приятно, и жезл любви функционировал без сбоев. Влюбленность ее была поверхностной, тогда как у Алекса, напротив, возникала потребность в большем, значительно превосходившая ее собственные намерения относительно их отношений.

Незадолго до вылета Алекс приобрел в ювелирном салоне сверкающее колечко с бриллиантом и тайно упаковал его среди вещей, чтобы преподнести подруге в отпуске красивым жестом во время предложения выйти за него замуж. Она и подумать не могла, что он на такое решится, их роман был просто один из многих, и далеко не последний – ведь впереди еще столько лет жизни. Зато когда он предложил поехать вместе на Мальдивы, Луиза согласилась без колебаний, хотя уже тогда вокруг стали возникать странные слухи о жестокой заразной болезни с Востока, она была словно испанка, от которой погиб в те же двадцатые обожаемый ею Эгон Шиле и многие тысячи других, менее известных людей. Новая хворь тяжело поддавалась лечению, симптомы сначала напоминали грипп, но потом вирус поражал внутренние органы и часто убивал носителя. Сколько-нибудь эффективного лекарства от нее еще не разработали. Распространялась болезнь со страшной скоростью, но так далеко отсюда, что бояться было нечего. Луизе и в голову не приходило, что это может хоть как-то коснуться ее. Как и Алексу, разумеется, иначе они не отправились бы так легкомысленно в это свое первое большое совместное путешествие.

– Китай закрыл границы и никого не выпускает и не впускает, – озвучила она главную мысль статьи, прочитанной с телефона, когда кофе был выпит. – Так же поступают Пакистан, Индия и Шри-Ланка. А Толя как раз поехал в Шри-Ланку, надо узнать у него, как там. Сможет он обратно вернуться или нет. Погоди, так про границы там всякие – это ж вчера было, а сегодня Европарламент вроде решал, какие меры предпринять от защиты против возможной эпидемии.

– Ага, – хмыкнул Алекс. – И чего решили?

– Еще не прочитала. Как прилетим, напишу Толику и прочитаю, ладушки? Сейчас все равно некогда. Уже скоро посадку объявят, – последнюю фразу она почти пропела, озорно приподняв левую бровку, как бы заигрывая с ним.

Чуть позже, когда посадку действительно объявили, они, взявшись за руки, направились к выходу, даже не замечая, как мало с ними летит других пассажиров. Пикнули сканеры посадочных талонов, длинный коридор телескопического трапа, селфи на его фоне для «Инстаграма», улыбающаяся стюардесса, ряды кресел, овальный иллюминатор, сладостное предвкушение ласкового моря… Взлет. Шереметьево остается внизу, превратившись в микроскопическую желтую точку, одну из многих; тают в обрывках облаков огни города, небо б'yхает сверху серую мутную тучу прямо на крыло, рев двигателей затихает, тихо звенит где-то там, и вот уже можно расстегнуть ремни, а капитан объявляет, что высота набрана…

Глава 2. День второй