Инфекция

— Ну как кто? Заяц, конечно. Вот тот самый заяц, который сейчас на костре готовности ожидает… Так вот, как он меня не заметил, сам не знаю. Я ж и затвор у винтовки передернул, мне самому показалось, что шум был такой, как будто граната в двух шагах разорвалась, а может, мне это просто от волнения померещилось. Ну вот, он, смотрю, в нору свою собирается забраться. Я, значит, приклад к плечу и как пальну. В темноте видно плохо было, но я потом понял, что пуля ему точнехонько в загривок угодила. Мне потом еще пришлось минут пять наблюдать как он умирал. Ну не поднималась у меня рука его добить. Тяжелое это было зрелище. Он, бедный, сначала лапками сучил, потом перестал, только дышал натужно. Ну а потом и дышать перестал. Я его за уши и в лагерь. У него еще пару раз нижние лапы дернулись, так я его аж чуть не выпустил из рук — так перепугался от неожиданности, думал, что он живой еще. Наверное, рефлекс просто был…

— Ну ты охотник, — Макс подошел к Егору и хлопнул его по плечу. — Молодец. Хотя, конечно, зря один пошел. А если бы вместо зайца кто другой оказался бы?

— Ну тогда я, наверное, здесь не сидел бы, — он судорожно передернул плечами и повернулся к Кате. — Посмотри, может, там мясо готово уже.

— Молодец, — Макс понял, что разговор этот его спутник продолжать не хочет. А кроме того, парень проявил себя молодцом, раздобыл им ужин. Так что ругать его было не за что. — Я зря начал тебе высказывать. Признаю свою вину.

Он отошел к машине и стал перебирать вещи с занятым видом, поэтому не заметил, как сзади подошла Ольга, поэтому вздрогнул, когда она положила ему руку на спину.

— Ты правильно сделал.

— О чем ты?

— Я про то, что ты смог извиниться.

— Я вроде бы не извинялся…

— Ты знаешь, — Ольга усмехнулась, — если мужчина признает свою вину перед другим мужчиной, это можно приравнять к извинениям. Вы, мужики, все такие странные.

Максим повернулся и внимательно посмотрел на Ольгу. Хотя она стояла почти вплотную, так что он мог чувствовать запах ее тела, такой манящий, буквально дурманящий его, выражения ее лица он не видел — темнота вокруг царила кромешная, свет от небольшого костерка сюда не доходил. Сейчас Макс в очередной раз осознал, как сильно он хочет эту женщину. Никогда еще ни к одной женщине на свете его не влекло так страстно. Но он все еще помнил ее слова о том, что они будут вместе, когда вся их маленькая группа будет в безопасности. Он еще усомнился в том, будут ли они когда-нибудь в абсолютной безопасности. Тем не менее, ее слова, Макс воспринимал их как обещание, прочно засели в его памяти. Однако так тяжело было сдерживать себя…

— Посмотри, не готово ли мясо, — он довольно невежливо отвернулся обратно к машине.

— Хорошо, — Максим не смог увидеть в темноте, какое выражение лица было у девушки, когда она отвернулась и отправилась обратно к костру.

Коря себя последними словами за непонятно откуда взявшуюся робость, он в который раз достал из бардачка пистолет и проверил, заряжен ли он и стоит ли на предохранителе. Убедившись и в том, и в другом, он разбудил Дашу, и вдвоем с ребенком они вернулись к остальным. Пока они шли, Макс принял решение дать группе небольшой отдых этой ночью. Они все были жутко измотаны, и отдых им был необходим. А еще на следующий день им готовился небольшой сюрприз, о котором он никому не хотел говорить. Сюрприз был им обнаружен не так уж далеко от лагеря, когда он ездил за Антоном, в надежде найти его живым и здоровым, и планировался на завтрашний день.

После ужина из машины достали одеяла. Путники устраивались, кто-где прямо в траве. Хорошо, что одеял хватило на всех — ночью становилось довольно прохладно. Макс вызвался дежурить первым. Взяв ружье, с которым Егор ходил на охоту, он поворошил угли в костре, добавив несколько сухих веток, чтобы не дать костру погаснуть за ночь, а затем уселся на краю освещенной зоны. Вскоре все в лагере, кроме него самого, спали. Вокруг царила тишина, нарушаемая только стрекотом ночных цикад…

Максим спал почти весь день, поэтому не стал будить среди ночи Егора, чтобы тот сменил его на посту. Поэтому когда на востоке появилась светлая полоска, которая вскоре должна была приобрести пурпурный, а потом золотистый, цвет, он решил пройтись вокруг их лагеря, чтобы осмотреться. Через минуту ноги у него были насквозь мокрыми от утренней росы. Неподалеку от места, где они ночевали, равнина полого спускалась к Волге. Прибрежная низина сейчас тонула в легкой предрассветной дымке. В чистом воздухе даже с расстояния в два километра до него доносился тихий, ласкающий слух плеск волн. Дождавшись, когда рассветет, он разбудил Егора, вручил ему ружье, а сам отправился на берег. Машину брать не стал — шум двигателя мог всех разбудить.

Через полчаса Максим вышел к воде. Великая русская река спокойно несла свои воды мимо него. Раздевшись и разувшись под последним деревом, он с разбегу залетел в воду, подняв тучи брызг. Проплыв полсотни метров туда-обратно, он вышел из воды, стараясь пригладить мокрые растрепанные волосы, а затем уселся под деревом и спокойно закурил.