Инфаркт и Инсульта

Остального он не помнил. Он никогда не помнил, что происходило потом. То, что бывало после «потом», — помнил, но вспоминать не любил. Изношенный организм обновлялся самым примитивным и действенным способом — делясь наподобие амебы, так что к тому времени, когда Устин Иванович приходил в сознание, он оказывался един в двух лицах. Причем две части были очень неравноценны. Отпочковавшейся доле доставалась треть массы, треть биологического возраста и сто процентов хворей и увечий. Разумеется, это был не жилец. Чаще всего, очнувшись, Тродеус обнаруживал рядом с собой еще теплый труп. Парнишечка лет восемнадцати, страдающий всеми немощами пожилого человека. В данном случае восемнадцать лет, действительно, можно было дать лишь с виду, потому что судить о реальном возрасте отпочковавшейся части трудновато. Раньше избавляться от тела удавалось сравнительно легко, но теперь в мире царит гуманизм и всеобщий контроль, неучтенных тел быть не должно. Дома у Устина Ивановича все было подготовлено к неприятной процедуре, а что делать в придорожной гостиничке?

Иногда, причем не так уж и редко, оказывалось, что отброшенное вместилище хворей еще дышит. Порой оно приходило в сознание и что-то говорило. Тродеус старался не слушать. Кажется, отхаркнутой части доставалась и треть воспоминаний. Возможно, именно поэтому Устин Иванович так смутно помнил давнее прошлое. Ну и наплевать, наверняка это худшая часть воспоминаний, то, что следует поскорей забыть.

Зато очень хорошо помнилось, как однажды выкидыш — именно так Тродеус называл отпочковавшуюся часть — вместо того, чтобы умереть сразу, выжил и несколько лет отравлял существование хозяину. Был у него рак, да такой, что желваки наружу выпирали, пугая домашнюю прислугу. И в глубине тела опухоли было довольно, так что кричал бедолага ночами в голос. Тродеус — Устином Ивановичем он в ту пору еще не был — ходячую хворобу не трогал, думал, тот и на расстоянии будет оттягивать на себя хозяйские болезни. Ошибся: ничего выкидыш не оттягивал, с чем на свет произошел, с тем и скончался. С тех пор Тродеус отпочковавшейся части жить не позволял, давил сразу.

С этим проблем быть не должно, у выкидыша наверняка обширный инфаркт и если он еще дышит, прекратить его мучения будет легко. И потом, если Устин Иванович попадется с мертвым телом, вскрытие покажет, что смерть наступила от естественных причин. Но то же самое исследование может показать полную идентичность самого Устина Ивановича и погибшего инфарктника. Теперь такие вещи определяются с легкостью. Так что выкидыш следует поскорей изничтожить.

Еще минуту Устин Иванович лежал, прислушиваясь к звенящей легкости омоложенного тела, затем повернулся на бок и оглядел номер.

В постели он был один.

Устин Иванович вскочил, заглянул под кровать — может туда закатился мучимый предсмертными судорогами ошметок? Ничего. Под низкую кровать разве что кошка могла заползти.

В ванной, в туалете — пусто, в шкафу — ничегошеньки, в комоде — дополнительный комплект подушек и теплое одеяло. Нигде никаких следов мертвого тела.

Неужели «этот» сумел очнуться и выбраться из запертого номера?

Только теперь Устин Иванович обратил внимание, что одежды, которую он разбросал по номеру, тоже нет. Выкидыш не просто удрал, а оставил хозяина нагишом.

Не будь омоложение проведено только что, Устина Ивановича хватил бы второй инфаркт. Надо же, какая сволочь! Ведь помирает, тварь, ему бы лежать и размышлять о вечном, а он бежать вскинулся! Ну куда он, с инфарктом? — разве что на ближайшее кладбище. Уж если он такой борзый, мог бы подумать о главной своей части, которую кинул в безвыходном положении! Ведь он, между прочим, самой жизнью обязан Тродеусу... Кабы знать заранее, так Устин Иванович икнуть не дал бы подлецу, сам себе перед трансформацией ногу бы сломал, чтобы полудохлик не вздумал деру дать.

Устин Иванович злорадно представил, как, зажав мерзавцу голову подушкой, навалился бы на него, что есть силы надавил на субтильную грудь, выдавливая остатки жизни, которых, по совести говоря, выкидышу вовсе не полагается. Тродеусу — жизнь, отбросу — болезни и смерть, так всегда было и впредь так должно быть. Если бы выкидыш отпочковался мертвым... — тут Устин Иванович прекратил ругаться и задумался.

Если бы выкидыш отпочковался мертвым, хозяин сейчас размышлял бы, куда девать труп. Не в барсетке же его выносить из гостиничного номера... А так — ушел сам, где-то помрет, а хозяин тут и вовсе не при чем. Знать не знаю, ведать не ведаю. Еще бы одежда оказалась на месте, так и вовсе славно получилось бы... А в таком виде из номера носу не высунешь. Значит, придется устраивать представление...

Устин Иванович содрал с двуспальной кровати простыню. Простыня была огромная, так что в нее удалось полностью задрапироваться. Оглядел себя в зеркало и остался доволен: ни дать, ни взять римский сенатор. Подергал дверь. Заперто, и ключи беглец уволок. Вот и славно...

Устин Иванович придал лицу соответствующее выражение и принялся барабанить в дверь, громко взывая о помощи.

***