Иней как ночь

Ангра жутко кричит – это воет его темная магия, отчаянно пытающаяся вытащить своего носителя из пропасти. Но разряды энергетического шара пресекают эти попытки. И я тоже готова. На потоки Распада я отвечаю волнами своей магии. Смешиваются свет и тьма, чистота и распад. Источник становится ярче, ближе и жарче.

Было время в моей жизни, когда за магию я бы отдала все, что угодно. Да я и отдала за нее все. Сломя голову кинулась в длившуюся веками войну.

Сияние источника слепит глаза. Я вижу лишь один цвет – идеально белый, прекрасный, чистейший. Я понимаю: магия повергла мой мир в пучину хаоса, но все хорошее и плохое, принесенное ею, было одинаково необходимо.

Всю мою жизнь магия была движущей силой. Всю мою жизнь я сражалась и проливала кровь за будущее, в котором мои любимые будут жить счастливо и в безопасности.

Я закрываю глаза.

Пусть мир возродится.

38 Мэзер

Мэзер твердил себе, что Мира магией заставила его покинуть источник. Что она вложила в его разум свою волю, и ее последний приказ вел его, не позволяя поступить по-другому. Но это была ложь. Мира крикнула ему бежать с таким надломом в голосе, что он чуть не бросил Терона и не кинулся к ней.

Нет, кое-что другое заставило его покрепче обхватить корделлианского короля и побежать к выходу из источника. То, что вселило в него сильнейшее чувство, – надежду.

Накопитель Корделла.

Они с Филом пронесли его по всему миру: от Ринтиро к Пейзли, от Пейзли к Ранийским прериям, а потом весь путь от прерий к Отему. Мэзер не просто так взял накопитель с собой в лабиринт. Он считал, что Терон будет биться наверху, и не хотел подвергать жизни своих друзей опасности, вручив кинжал кому-нибудь из них. При любой мысли о Корделле его наполняла такая жгучая ненависть, что о накопителе он старался не думать, и теперь осознал, насколько был слеп.

Вот же оно – решение. Накопитель Корделла.

Терон отказался от него в Ринтиро. Признал, что тот ему не нужен. В тот момент он пожертвовал им, и теперь его можно вернуть источнику. Только сделает это не его владелец, а Мира.

Этого будет достаточно для уничтожения магии? Мира выживет?

Это должно сработать. Должно.

Света в туннеле не было, поэтому чем дальше удалялся Мэзер от источника, тем больше его окутывала тьма. Он замер, прислушиваясь: не бежит ли за ним Мира, избавленная от смерти накопителем Корделла? Но слышал лишь бесконечное шипение и потрескивание магического шара…

Затем по туннелю прокатился рокот. Кларинские горы будто пробудились от долгой спячки и начали подниматься из глубин земли. От вибраций со стен и потолка посыпались камни. Несколько из них стукнули Мэзера по голове и плечам. Пошатнувшись, он ударился о стену. Терон застонал. Рокот возрастал до тех пор, пока не взорвался в источнике оглушающим грохотом.

Мэзер бросился вперед. Он не оглядывался и не позволял себе никаких разрушительных мыслей вроде: «Источник взорвался из-за того, что в него упал накопитель Корделла? Или накопитель Винтера?»

Обхватив Терона поудобней, он бежал как никогда. Туннель осветило ослепительно-белое сияние, тело опалило жаром. Мэзер закричал, ноги подогнулись, но он не упал, не ударился коленями о каменный пол. Его подбросила и понесла вперед волна магии. Терона она несла перед ним. Магия разлилась под ними пульсирующим волнообразным потоком. В ушах Мэзера с шумом пульсировала кровь, а может, это была магия или продолжающиеся в глубине источника взрывы. Казалось, он глохнет от этих звуков и слепнет от яркого света. Сияние становилось все ярче и ярче, магия обжигала все больше и больше…

Магия вынесла его на поверхность. Он упал в сугроб и покатился по склону, пересчитывая телом камни и пучки травы. Ударился о дерево, и его обдало ливнем из золотых листьев. Магия выкинула их с Тероном где-то между Отемом и Винтером у подножия Кларинских гор. Должно быть, рядом с полем битвы.

Мэзер развернулся к горам. В их глубине все еще что-то взрывалось. Землю так сотрясало, что Мэзеру пришлось опереться о ствол дерева, чтобы встать. Терон медленно подошел к каменному уступу, уперся в него локтями и закрыл уши ладонями. А грохот все нарастал и нарастал, и прямо на глазах Мэзера посреди водопада золотой листвы горы взорвались.

Разноцветные лучи – красный, оранжевый, серебристый, зеленый – раскрасили кристально-голубые небеса, будто вулкан выбросил наружу не лаву, а радугу. От оглушительного сотрясения камней закладывало уши. От испаряющейся магии воздух посверкивал и шипел, точно фитили тысяч заряженных перед боем пушек.

Мэзер в каком-то оцепенении смотрел на то, как голубизна неба тонет в многоцветье оттенков. Эта картина даже показалась ему прекрасной. А потом все закончилось.

Взрыв уничтожил магию. Радуга медленно растворялась, и с каждой секундой дышать становилось все легче – воздух очищался от энергетической подпитки. Магии больше нет. Желание Миры исполнилось.