Indileto[роман в 22 уровнях]

— Нормальный забор, — ответил Лапидус, — большой и зеленый, а на нем надпись была… Я ехал в троллейбусе, в нем еще было двое одинаковых, они пытались меня поймать, а я смотрел в окно. Мы проезжали мимо забора и я на нем прочитал надпись…

— Какую? — спросил Манго — Манго.

— Я могу только написать, — сказал Лапидус, — она была на иностранном.

— Напиши, — сказал Манго — Манго.

— У меня нечем, — сказал Лапидус.

Манго — Манго отложил гитару, заглянул в футляр, порылся в нем и достал клочок бумаги и толстый огрызок красного карандаша.

— Надо синий, — сказал Лапидус, — иначе я не вспомню.

— Попытайся, — сказал Манго — Манго, — синего у меня нет.

— А песня, — спросил Лапидус?

— Какая песня? — в свою очередь спросил Манго — Манго.

— Которую ты пел… Про двадцать два…

— Это не песня, — серьезно сказал Манго — Манго, — это послание, его надо слушать внимательно и тогда ты сможешь хоть что–то понять…

— В чем? — переспросил Лапидус.

— В жизни, — ответил Манго — Манго и добавил: — Ты вспомнил?

Лапидус взял в правую руку красный карандаш и закрыл глаза. Он представил забор, мимо которого проезжал троллейбус, потом вспомнил, как троллейбус резко затормозил и его прижало к спине дамы, стоявшей в проходе, затем он вспомнил, как дама возмущенно заорала и стукнула его локтем в живот…

Лапидус открыл глаза и посмотрел на Манго — Манго.

— Вспоминай, вспоминай, — сказал тот.

Лапидус вновь закрыл глаза и еще крепче сжал красный карандаш пальцами правой руки, так крепко, что нос его внезапно и отчетливо вспомнил до одурения сладковатый и невыносимо приторный запах дамы, а сам Лапидус вспомнил, как он отлетел к окну. Затем троллейбус двинулся дальше…

Лапидус открыл глаза и посмотрел на клочок бумаги.

Когда он открыл глаза в троллейбусе, то на часах было примерно восемь двадцать пять, и за окном был зеленый забор. Сейчас было девять двадцать пять, если верить кукушке. За забором что–то строили. Лапидус поднес карандаш к бумаге. Возле забора шла узкая полоска тротуара, но она была пуста. Лапидус написал первую букву: «I». Через весь забор шла яркая синяя надпись, скорее всего, масляной краской. Лапидус быстро дописал остальные семь букв: «NDILETO».

— Покажи! — приказным тоном попросил Манго — Манго.

Лапидус протянул ему обратно клочок бумаги и огрызок красного карандаша. — Только это было синей краской, — почему то добавил он извиняющимся голосом, и на зеленом заборе. То есть, забор был покрашен зеленой краской, а надпись сделана синей…

— Понятно, — сказал Манго — Манго, пристально вглядываясь в клочок бумаги, — то же самое слово.

— Какое? — спросил Лапидус.

— Слушай, — тихо проговорил Манго — Манго и вновь взял в руки гитару. — Это очень просто. Слушай и повторяй. Начали! «Двадцать два…»

— Двадцать два! — повторил Лапидус.

«И быстро падающие слова!»

— И быстро падающие слова!

«И еще пятьдесят за те письма, что ты прочитал…»

— И еще пятьдесят за те письма, что ты прочитал… — монотонно повторял Лапидус.

«Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться…»

— Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться… —

«Что с того, что мы с тобою меченые надписью зеленой краской «индилето»?»

— Понял, — сказал Лапидус, — это слово «индилето», а что оно значит?

— Спеть снова, — спросил Манго — Манго, — если еще не понял? Или хочешь знать последние слова?

— Хочу, — ответил Лапидус.

— Слушай, там все очень просто: «Игра окончена. Я убираюсь!»

— Куда?

— Нет, вы посмотрите на него, — разошелся Манго — Манго, — я же ему говорю, что это не песня, а послание. А в послании никогда и ничего не бывает ясным до конца. А ему все надо знать. Что такое двадцать два, что за письма, что за слово, и кто куда уматывает. Думать надо, думать!

— Понял, — сказал Лапидус, — я буду думать.

— Селянин, — сказал Манго — Манго.

— Кто–кто? — переспросил Лапидус.

— Не кто, а ты! Это ты — селянин, то есть такой… В общем, меченый…

— Я поплыву, — сказал Лапидус.

— Плыви, — сказал ему Манго — Манго, — только спроси хоть, где тебе меня найти.

— А зачем? — удивился Лапидус.

— Надо будет, — уверенно сказал Манго — Манго, — не знаю, зачем, но надо…

— Так где мне тебя найти?

— На реке, когда плывешь вниз из города, то по правому берегу, возле леска…

— Ты мне не понадобишься, — сказал Лапидус, и оттолкнулся ногами от пола.

— Плыви, плыви, — прокричал ему вслед Манго — Манго, — только не забудь! — И он пропел в спину уплывающему Лапидусу: «Что с того, что мы с тобою меченые надписью зеленой краской «индилето»?»

Лапидус быстро выскочил из перехода и вновь начал отсчитывать ступеньки.

Тринадцать, двенадцать, одиннадцать…

Десять, девять, восемь…

Семь…

На шестой он посмотрел на небо, желая только одного: увидеть его утреннюю невообразимую июньскую голубизну. Вместо голубизны над переходом висела мрачная и черная туча, которая с мгновенья на мгновенье должна была пролиться на землю невозможным еще полчаса назад ливнем. Часы на мэрии пробили девять часов пятнадцать минут. Короткий и мелодичный отсчет каждые четверть часа.