Indileto [poмaн в 22 уровнях] (СИ)

Лапидус встал на краешке тротуара и начал выжидать удобный момент, чтобы и самому броситься на проезжую часть. Но машины шли плотным утренним потоком, так что стой он еще хоть пять минут, хоть десять, поток машин не стал бы меньше, а это означало одно: надо было идти через переход, как бы Лапидусу этого не хотелось. В переходе всегда было темно и сыро, а еще Лапидус подозревал, что в нем по ночам водились не только бомжи, но и огромные, мерзкие крысы. Хорошо хоть, что сейчас была не ночь, а без пяти девять утра, так что ни бомжей, ни крыс можно было не бояться.

И Лапидус начал отсчитывать ступеньки, ведущие под землю. Раз, два, три, четыре, пять, шесть…

Семь, восемь, девять, десять…

Одиннадцать, двенадцать, тринадцать…

Четырнадцатой ступеньки не было, четырнадцатой ступенькой была железная плита, после которой и начинался собственно переход.

Лапидус обернулся, посмотрел с тоской на синее небо, набрал воздуха и ринулся вперед с такой же решимостью, с какой ныряльщик уходит на глубину.

Проплыть надо было метров тридцать — тридцать пять, потом можно было вынырнуть и отдышаться. Переход был, как ему и положено, темным, вот только в сегодняшнее утро еще и абсолютно пустым.

За исключением одного странного смазанного пятна в самом центре, до которого Лапидус добраться пока не успел.

У Лапидуса заложило уши и ему пришлось сглотнуть. Давление выровнялось, отчетливо доносился какой–то тихий гул: то ли звуки улицы сверху, то ли что–то другое. Странное смазанное пятно приблизилось и оказалось бородатым мужчиной, сидевшим у стенки прямо посреди перехода на маленьком раскладном стульчике. Рядом с мужчиной на цементном полу перехода лежал раскрытый футляр от гитары. Гитара лежала на коленях, глаза мужчины были закрыты. Видимо, он спал.

Лапидус решил как можно быстрее проплыть мимо.

— Эй, селянин, — услышал он негромкий окрик в спину, — ты куда это так быстро?

Лапидус не ответил, только еще быстрее заработал ногами.

— Подожди, не спеши, успеешь!

И Лапидус вдруг понял, что он действительно успеет, ибо внезапно опять выпрыгнувшая из левого уха кукушка громогласно провозгласила на весь переход, что сейчас всего девять ноль две. То есть девять часов две минуты.

Бородатый мужчина внимательно посмотрел на Лапидуса, потом взял гитару и дернул струны, «Двадцать два очка…», пропел мужчина низковатым и хриплым голосом, а потом, дернув струны еще раз, вновь повторил: «Двадцать два очка», опять дернул струны, выждал паузу и добавил, только уже не низковатым и хриплым, а голосом высоким и сиплым: «И быстро падающие слова, и еще пятьдесят за те письма, что ты прочитал…»

— Я не читал никаких писем, — отрывисто сказал Лапидус.

Мужчина ничего ответил, мужчина просто продолжил свой странный речитатив:

«Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться, что с того, что мы с тобою меченые…»

— Я — не меченый! — возмущенно сказал Лапидус.

Мужчина перестал играть и внимательно посмотрел на Лапидуса. Он посмотрел на него сначала левым глазом, прищурив правый, потом — наоборот, правым, прищурив левый. — Нет, — сказал мужчина, — не возражай, ты — меченый!

— Чем это я меченый? — недоуменно спросил Лапидус.

— Теми письмами, которые ты прочитал, — рассмеялся мужчина.

Лапидус понял, что перед ним сумасшедший. И еще он понял, что время тут, на самом дне перехода, остановилось, и что ему надо было не останавливаться, а плыть, плыть, плыть, плыть, вот только он уже остановился и оказался на самом дне перехода, рядом с каким–то бородатым безумцем, который несет не просто бред, а уже что–то совсем патологическое.

— Тебя как зовут? — вдруг спросил мужчина, закуривая окурок, который он достал из нагрудного кармана засаленной клетчатой рубахи.

— Лапидус, — машинально ответил Лапидус.

— Это не имя, — возразил ему мужчина, — таких имен не бывает, меня вот тоже зовут не Манго — Манго…

— А тебя как зовут? — спросил Лапидус.

— Манго — Манго, — с хитрецой сказал мужчина, выдыхая дым чуть ли не в лицо Лапидусу, — но ведь ты все равно не поверишь.

— Почему? — удивился Лапидус, — меня зовут Лапидусом, тебя — Манго — Манго, странное, конечно, имя, но ничего, бывает и хуже…

— Это как? — спросил мужчина, вновь взяв гитару в руки.

— Не знаю, — сказал Лапидус, — я конкретно не задумывался, но знаю, что бывает и хуже…

— Ты меченый, — сказал Манго — Манго, — палец мне оторви. Точно меченый!

— Я поплыву, наверное… — тихо промолвил Лапидус.

— Стой, — сказал Манго — Манго, — куда тебе спешить?

— Слушай, а что это за двадцать два очка? — внезапно спросил Лапидус.

— Каких двадцать два очка? — удивился Манго — Манго.

— Ну этих…

— А… — пробурчал Манго — Манго, вновь дернул струны и вновь то ли заговорил, то ли запел: — Двадцать два очка… И быстро падающие слова… И еще пятьдесят за те письма, что ты прочитал… Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться…Что с того, что мы с тобою меченые надписью зеленой краской «индилето»…

— Не правильно, — сказал Лапидус, — надпись была синяя, это забор — зеленый.

— Какой еще забор? — недовольным голосом переспросил Манго — Манго, переставая играть.