index

… При словах «конспиративная квартира» или «явка» у человека непосвященного в воображении обычно вспыхивают крайности – либо уединенная вилла с камином, либо сырой подвал с нависшими сводами и шмыгающими мышами. Первая крайность происходит от неумеренного потребления шпионских фильмов, вторая – результат многолетних трудов историков большевизма. На самом деле и шпионы, и большевики старались и стараются крайностей избегать.

Сыскари – тоже. Хотя, возможно, виной тому еще и стойкое безденежье. У шпионов за спиной – могучий бюджет ЦРУ, а у большевиков были хваткие ребята, лихо чистившие банки, в отличие от нынешних, обходившиеся без взводов автоматчиков и хитрой электроники…

Словом, это была стандартная однокомнатная «хрущевка» с минимумом мебели, имевшей такой вид, будто она досталась в наследство от легендарного полицейского пристава Мигули и с тех пор не ремонтировалась. На диване, впрочем (который здесь вроде бы и ни к чему), обнаружилось новое покрывало, и Даша в который раз заподозрила, что обормот Толик, красавец с лихими усиками белогвардейского поручика, использует сию конспиративку для далеких от сыскной работы целей. И в который раз, конечно, пообещала себе закрыть на это глаза.

Ровно в четырнадцать ноль-ноль немелодично тявкнул дешевенький звонок – шалава оказалась пунктуальной. Впрочем, столь вульгарное определение отнюдь не подходило к утонченной юной даме в серой шубке и белой пуховой шали, каковую Даша узрела, открыв дверь. Даша повидала тружениц древнейшей профессии всех и всяческих разновидностей, потому ничуть не удивилась явлению такой этуали. Этуаль же удивленно хлопнула ресницами:

– Простите, мне к Павлову…

– К Виктору? – понимающе спросила Даша, услышав рабочий псевдоним шефа.– – Я вместо него.

– А-а… – дива в роскошной шали деловым шагом направилась в квартиру.

Пристроила шубу на вешалке, оставшись в шикарном черном платьице, какое Даша как-то лицезрела в валютном «Гранде» (совершенно платонически, естественно). Ну и золотишко, конечно, везде, где можно прилепить. С легкой руки иных представителей другой древнейшей профессии у читателя как-то незаметно укоренилось убеждение, будто в проститутки идут исключительно задавленные нищетой. А там и Федор Михайлович с его Сонечкой Мармеладовой…

Встречаются, конечно, и Сонечки. Иногда. А в общем, все исследования, проведенные социологами и у нас, и за вполне благополучным бугром, давно выявили железную закономерность: подавляющее большинство подается в шлюхи не от щемящей нищеты, а но этакому влечению души. Слово «призвание», увы, применимо практически ко всем областям бытия человеческого…

Ясно, что здесь был как раз тот случай. Даша в этом тут же убедилась, подметив, что красотка разглядывает ее свитерок и джинсы не то чтобы с брезгливостью, но определенно с некоторым превосходством. И, привычно притворившись, будто ничего не замечает, указала ей на кресло:

– Прошу…

Красотка, с некоторой опаской обозрев потертый зеленый плюш, все же рискнула доверить ему свою изящную задницу. Достала цивильные сигареты, зипповскую зажигалку и спросила непринужденно:

– Это вы, значит – Рыжая?

– Ага, – сказала Даша. – Чем порадуете, притти?

– Простите?

– Притти вумен, – сказала Даша. – Был такой фильм. В вольном переводе – красотка.

– А…

– Ну, так чем порадуете? Я так поняла Павлова, что вы меня чем-то должны порадовать…

– Послушайте, у вас не найдется чего-нибудь выпить?

– Увы… – Даша развела руками.

– Вообще-то, Павлов всегда угощает меня ликером… Даша отправилась в кухню – и в самом деле отыскала в шкафчике бутылку неплохого малинового ликера. Ай да Павлов. Но мы, конечно, будем блюсти субординацию, то бишь полную тишину в эфире…

– К сожалению, никак не могу во всем заменить вам Павлова… – закинула она крючок, возвращаясь в комнату с вымытыми бокалами.

И красотка крючок проглотила – судя но ее невольной, недвусмысленной улыбочке, тут же, впрочем, пропавшей. «Ну и ладно, – великодушно подумала Даша, – каждый оттягивается, как может, а у шефа супружница на декабристку вовсе не тянет…»

Сама она лишь пригубила и, едва красотка выцедила свой бокал, незамедлительно подступила вновь:

– Ну, рассказывайте…

– Вы понимаете, что со мной будет, если…

– Понимаю, – сказала Дата. – Я же Рыжая…

– Ох, хочется верить… Это заведение – для больших людей. Очень больших.

– Крутых?

– Не обязательно. Для элиты. Самые высокие в Шантарске цены, самая изысканная клиентура…

– И самые шикарные девочки? – в тон ей продолжила Даша.

– Ну, я бы не сказала… – на лице красотки явственно читалось уязвленное самолюбие. – Только строят из себя…

«Ага, – отметила Даша в приливе профессионального чутья, – а тебя, милашка, в этот элитный бордельчик определенно не взяли, вот ты и злобствуешь…»

– Как вы узнали? – спросила Даша небрежно.

– Неважно. Общие знакомые и все такое…

– «Гостиничного типа»?

– Нет. Все, в общем, как и везде – диспетчер, отвозят но заказам. – Только обставлено это не в пример более комильфо. Вам значение этого слова знакомо?

– А вам? – спросила Даша с невинным видом.