index

– Так, – сказала Даша. – Вообще-то, это зацепочка, Шутки во вкусе сатанистов, насколько я из прессы знаю.

– Ну да. Конечно, могли быть и самые обыкновенные садистики. В Октябрьском два месяца назад изнасиловали колли в лесопарке – ведь старался кто-то… Только есть парочка настораживающих моментов. Кагалык у нас далеконько от города, и всякого рода шпана туда обычно не забредает. А потом, возле тон могилы не было ни пустых бутылок, ни прочих следов, какие обычно оставляет буйствующая шпана. Зато возле могилы нашли лужицы черного воска, словно там жгли свечи. Но кто бы это на кладбище жег черные? Категорически это у православных не принято, а вот у сатанистов – еще как. И кровь у собачки спустили аккуратно, вроде бы в посудку, которую потом с собой унесли. Потому копия протокола ко мне в папочку и попала. Кстати, у одного из этой своры есть синяя «восьмерка». Я свое мнение районщикам высказал, и они, имея недвусмысленный подогрев от начальства, следок попытались проверить, вежливо поинтересовались у мэна, где он был в такое-то и такое-то время, взяли на пушку, намекнули, будто его кто-то во, дворе опознал, когда хватал собачку. Только субъект, увы, оказался не из тех, кто при первом нажиме ломается, как сухое печенье. Устроил истерику, заявил, что Таких «восьмерок» в Шантарске бегает несчитаный табун – сущая правда, вообще-то, – а там в РОВД пошли телеги от возмущенной общественности, позвонили даже с Черского, чтобы не особо наезжали на демократического журналиста… Так дело и увяло. Судя по тому, как он уверенно держался, либо ни при чем, либо ездил на дело с чужими номерами.

– И все же рисковал чуточку… Если, конечно, это был он.

– Пришлось, – уверенно сказал Ватагин. – Бродячие собаки – твари жизнью битые и недоверчивые, пока ее ухватишь, она все пальцы обкусает, а домашний песик, вроде спаниеля ласковый и подвоха не ждет…

– Да уж, да уж, – повторила Даша. – Вы мне папочки по всем трем группам не одолжите ли? – и, уловив тень колебания на лице собеседника, как ни в чем не бывало закончила; – Я их изучу хорошенько, а вас непременно привлечем к разработке…

– Лиса ты рыжая, – грустно сказал калеченый майор. – Ведь наколешь. Ну да забирай. Не сидеть же мне на них, в самом деле, когда у тебя два трупа…

– Есть там хоть что-то похожее на досье? А фотографии?

– И оперативные видеосъемки… – в тон ей закончил Ватагин. – Дарья, вся моя техника – телефон и пишущая машинка. Досье исключительно в таком вот виде. – Он раскрыл папку и продемонстрировал лежавшие сверху два листка машинописи с приколотой к ним скрепкой маленькой фотографией, вырезанной из газеты вместе с куском текста. – Скупые данные, какие можно добыть без собственной агентурной разработки. Образцы творчества. Хорошо еще, «Бульварный Листок» их непременно фотографиями авторов сопровождает, иначе что бы я делал… – Он со вздохом сложил три папки в стопочку и придвинул к Даше. – Только с возвратом. И, если будет такая возможность, вспомни обо мне.

Даша отвела глаза. Сыск – это жизнь. И, оказавшись в таком вот кабинетике на бумажной работе, вспоминаешь отчего-то не о разносах от начальства, не о неудачах и поганеньком вкусе бессилия во рту, когда выясняется вдруг, что во имя неких высших интересов дела великолепно проведенное тобой следствие решено похерить. Нет, в памяти всегда – звук охотничьего рога, стук копыт и привкус волчьей крови на клыках…

– Если только будет такая возможность… – сказала она, глядя в сторону. – Вот что… Предположим, случится так, что мне понадобится внедрение в этот гадюшник.

– Сама пойдешь?

– Не знаю. Может быть. Ваш информатор сможет ввести, или доверять ему – ну никакого резона?

– В таком вопросе? Ни малейшего резона, – ответил майор, ни секунды не раздумывая. – Я с ним работаю скорее по инерции, крепко подозреваю, что давно двурушничает. Так что на него не рассчитывай. Ввести-то он введет, да заложит моментально. Убить тебя или твоего человека, конечно, не убьют – не тот народец, кишка тонка, да и из-за чего? – но все будет впустую.

– Ну что ж, – сказала Даша задумчиво, – придется свой вариантец попробовать…