index

Кудряш вздрогнул и выпрямился в кресле. Данил обошел стол, навис над лентяем и положил ему ладонь на плечо, перенеся на эту руку почти всю тяжесть тела:

— Причины? Временная импотенция или новая лялька?

— Ну, лялька…

— Лялек будешь валять в свободное от работы время, — сказал Данил ласково-убедительно. — А работа твоя в том и заключается, чтобы ублажать Галочку Баш-кирцеву, как ей хочется. И качать информацию в паузах меж фрикциями — тебе, недоучке, известно, что такое фрикция? Молчать! Никто тебя, раздолбая, работать не приневоливал, сам напросился, все инструктажи прошел, клятвы давал… — он сжал двумя пальцами плечевой мускул так, что бедолага Виталик поневоле взвизгнул.

— Шеф…

— Я тебя последний раз предупреждаю, — сказал Данил примирительно. — Вот поллимона… глазки не закатывай, хватит выше крыши. Звони Галочке и устрой ей афинскую ночь… Мне нужно знать, кто накропал эту поганую статейку, кто ее проталкивал… словом, все. Учить не надо. Брысь!

Вышел в приемную следом за Виталиком, вопросительно глянул на товарища старшего прапорщика.

Соловей готов к встрече, — доложила Митрадона. — — «Кольчуга» заверяет, что никаких оснований для беспокойства нет.

— Ну, коли так… — проворчал Данил, ретируясь в кабинет.

Возможно, он и перемудрил с «иранским контрактом». Коли уж «Кольчуга», мощная столичная организация частного сыска, работавшая в первую очередь на Гильдию товаропроизводителей, заверяет… Ладно, казна «Интеркрайта» некоторое кровопускание стерпит, даже если след пустой, Кузьмич не обидится…

Ровно в пять со всегдашней своей пунктуальностью явился Самур — канал связи с «заимкой» и единственный оттуда человек, которого Данил знал и видел воочию. Чернявый кавказский человек непонятного возраста — то ли тридцать, то ли пятьдесят — и столь же непонятной национальной принадлежности. Данил в свое время осторожно применил парочку мелких тестов, пытаясь угадать хотя бы вероисповедание коменданта «заимки», но ничего не добился — предложенную ветчину Самур как ни в чем не бывало съел, а словесные крючки так и не позволили определить, христианин это, суннит или шиит. В конце концов Данил махнул рукой — еще просечет и пожалуется, от Кузьмича нагорит…

Встреча прошла в обычном режиме — Самур отведал приготовленного угощения, испил чая, выждал для приличия пару минут и подал Данилу, как всегда, список требуемого. Список был самый обычный — тушенка, чай, антикомарин, аккумуляторы для рации, прочие необходимые в тайге мелочи. Данил поставил в уголке условную закорючку для завскладом, вернул список (составленный, кстати, на отличном русском, без малейших ошибок). Поинтересовался из вежливости:

— Как дела?

— Работаем, — столь же безлично-вежливо ответил Самур.

— Все спокойно?

— Полная тишина.

— По фирме объявлен режим строгой охраны… Самур блеснул великолепными зубами:

— Майор, у нас всегда строгая охрана… Я поехал?

— Все готово для полноценного отдыха, — кивнул Данил.

Мужик ему, откровенно говоря, нравился — ни тени зазнайства, спокойная деловитость. При нужде, правда, столь же деловито и обстоятельно намотает твои кишки на плетень, но тут уж ничего не поделаешь, такова «селя-ви», все лучше, чем дерганые шизики-идеалисты…

Глава 6

Разговоры запросто

Автостоянка на Киржаче процентов на пятьдесят была самой настоящей стоянкой, где любой обыватель мог оставить тачку — и, между прочим, о чем он не подозревал, берегли его машину не в пример бдительнее, чем в иных местах. Потому что стоянка параллельно служила еще явкой для «Аналитического отдела» и охранялась по-настоящему. Очень удобное место — здесь многое можно проворачивать, не привлекая никакого внимания, если не следить специально, никто и не заметит, что человек приехал на «Фольксвагене», а уехал на «Жигулях»… Ну, и тому подобное. Не зря у подавляющего большинства автостоянок, стоит копнуть поглубже, непременно сыщется двойное дно — вплоть до порошочка с травкой…

Данил положил ключи от «Гольфа» в бардачок, вылез и направился к высокой будке, крытой волнистой жестью. Из-за соседней «Волги» бесшумно вышла здоровущая, бело-рыжая кавказская овчарка и двинулась за ним на некоторой дистанции. При необходимости достаточно условного свистка из будки — и полетят клочки по закоулочкам…

Вторая дрыхла в конуре, посаженная на цепь по причине светлого времени — впрочем, услышав хруст подошв по гравию, бдительно приоткрыла глаза, посопела носом и вновь зажмурилась.

Данил поднялся по шаткой лесенке ко «второму этажу», склонился к окошечку и тихо спросил:

— Готово?

— «Немец» под шестнадцатым. «Жига» — у двадцать первого.

— «Жигули», — сказал Данил. — Все тихо?

— Как на морском дне…