index

Он прошел в крохотный, но чертовски комфортабельный номер с тщательно задернутыми шторами, сел за стол и налил себе холодной газировки из откупоренной бутылочки.

Хозяин, совершенно спокойно принявший эту бесцеремонность, сел напротив, пожал плечами:

— Береженого бог бережет. Был когда-то самый тихий барак, а теперь — кто его знает…

— Резонно, — сказал Данил. — Ну, чем нас порадует «Кольчуга» за наши же трудовые денежки?

— Слушай, ты можешь хоть в самых общих чертах обрисовать, что у вас там творится во глубине сибирских руд? Никто никогда не отказывался от работы, но шеф убежден, что дельце воняет, и я с ним заодно…

— Так вы что, не работали наш заказ?

— Конечно, работали. Просто полезно бывает знать…

— Хочешь честно? — сказал Данил. — Ростик, мы и сами не знаем, что за кадриль… Ну, не томи!

— Сергей Ипполитович отыскался, хоть и побегали… Сергей Ипполитович Елагин и супружница его, Елагина ж, Анастасия Дмитриевна… Анкетные данные и все прочее прилагаются. Будешь смотреть?

— Потом, — отмахнулся Данил. — Что они такое, с чем стыкуются9 — В данный момент — с Ваганьковским кладбищем, — жестко усмехнулся Ростислав. — Со вчерашнего дня. Оба, знаешь ли, отравились газом, люди старые, одна не досмотрела, а второй вовремя не заметил… Или наоборот, он не досмотрел, а она не заметила. Может, все так и было, а может, охотнички за квартирами постарались. Наследников у старичков не было, так что квартира — а неплохая, кстати — отойдет черт-те кому…

— Кто они были?

— Сам — профессор на пенсии. Супруга выше кандидата не поднялась, правда, в другой области. Он занимался… — Ростислав заглянул в свои бумаги, — занимался языками и диалектами южнотохарской группы, лингвист, а старушка специализировалась на археологии. У обоих есть, как водится, печатные труды и даже совместная научно-популярная книжка, список трудов прилагается.

— Интересно… — медленно сказал Данил. — Спаровский?

— Спаровский Богдан Сергеевич, тридцати шести лет. Кандидат исторических наук, интересы — где-то на пересечении занятий покойных Елагиных, последние три года — преподаватель в частном лицее «Академиум». Два дня назад исчез. Просто взял и исчез, на работу не вышел, у знакомых и подруг не объявлялся, среди неопознанных трупов не значится, проверяли… Между прочим, запоями не страдал, у частников из «Академиума» на хорошем счету — из тех интеллигентов, что сумели отвоевать пятачок рынка, такие уж, если приживутся, вцепляются в кормушку всеми тридцатью тремя зубками…

— Юлия?

— В окружении Елагиных Юлий отыскалось две. Мокрецова Юлия Сергеевна, семидесяти одного года, на пенсии, бывший преподаватель точной науки математики в самой обычной триста сорок второй школе. Бабуля-божий-одуванчик, наши у нее были но о вашем Шантарске она знает лишь, что это — в Сибири, однако в координатах путается и помещает вас где-то на Чукотке. За Уралом была последний раз аж в шестьдесят первом, когда возила на Байкал победителей какой-то школьной олимпиады. Есть вторая Юлия, гораздо перспективнее… Юлия Владимировна Озеровская, тридцати одного года, родилась в Шантарске, закончила исторический факультет Томского университета. Студенткой принимала участие в археологических экспедициях под руководством… — Ростислав сделал многозначительную паузу, — Анастасии Дмитриевны Елагиной, каковая впоследствии стала ее научным руководителем, взяв в Институт истории Центральной Азии, где до девяносто второго года занимала кафедру. Кандидатская диссертация, тут все записано… В девяносто первом году Озеровская вышла замуж за вышеупомянутого Богдана Сергеевича Спаровского, с коим развелась в декабре девяносто четвертого. Детей не было. Вплоть до последнего времени готовила докторскую, в связи с чем часто посещала Сибирь, ваш Шантарск в частности, работала в вашем музее. Здесь три фамилии ее шантарских близких знакомых — тех, кого удалось пока что установить. Говорит что-нибудь?

— Нет, — мотнул головой Данил, заглянув в поданную бумажку. — Где она сейчас?