index

Мне было наплевать на Японию - в конце концов, нужно быть настоящим идиотом, чтобы полагать, что твои достижения и твоя ценность действительно так высоки как оцениваются и не придумать защитных механизмов. Поделом. Я собирался вытащить из дальневосточного колосса все деньги, до которых смогу дотянуться.

Когда все обрушится (а теперь это должно было случиться на два дня раньше - не в “черную пятницу”, а в “очень черную среду” следующего года), в наших руках окажется около трехсот миллиардов долларов - не связанных обязательствами, не обремененных долгами, совершенно свободных средств. И это уже очень серьезная заявка на глобальное доминирование на рынках. Вот тогда за нас и возьмутся всерьез.

Стоило за оставшееся время укрепить свои структуры. Но если цена этого укрепления - смерть вот таких софи… То я не знаю, как смогу и дальше спокойно спать. Видимо, не те книжки я в детстве читал.

Мысли скакали с пятого на десятое, совершив круг, непременно возвращались к мертвой девочке, фотография которой лежала в кармане теплого халата.

Но ничего конструктивного не придумывалось. Наверное, как раз по причине неустойчивых метаний возбужденного алкоголем и самобичеванием разума.

Утро я встретил совершенно разбитым и невыспавшимся.

Вязовски удрученно хмыкнул, посмотрев на мою перекошенную физиономию, притащил радиотелефон и набрал номер офиса:

- Скажи Линде, что будешь весь день болеть. Все равно сегодня пятница и вряд ли будет что-то важное. Возьми с собой свой мобильный телефон на всякий случай.

Я послушно исполнил его требование. Бессонная ночь, похмелье (вот, кстати, интересный эффект - опьянения нет, а похмелье есть) и разбегающиеся мысли в голове не способствуют проявлению волевых качеств.

Затем он заставил меня тепло одеться, спуститься вниз и сесть в машину. Безразличие потихоньку уступало место любопытству.

- Как ехать к твоему “старине Сэму”? - спросил Алекс, усаживаясь на водительское место.

- Он в полях сейчас. Табак, кукуруза, соя - самое время.

- Ну, значит, и нам нужно приложить силы к сбору урожая, - бесстрастно заявил Вязовски, заводя мотор.

Я рассмеялся:

- Какой урожай? Он еще даже посадить не успел ничего! Весна же!

- Да мне поровну, - отмахнулся телохранитель. - Садить-собирать… В чем разница для горожанина? И то и другое - праведный труд в чистом поле. То, что доктор прописал. Там и поговорим. Сейчас и здесь тебе в голову ничего не ляжет, потому что кажешься ты себе пупом мира. А нужно испачкаться в грязи и коровьем говне, чтобы нормально мысли улеглись. Понятно?

Я усмехнулся, но направление показал, и мы резво помчались в сторону Франкфорта - к Батту, которому я обещал приехать на Рождество, но обманул.

Его хозяйство за полгода моего отсутствия перекрасилось в небесно-голубой цвет, оставив в прошлом те изумрудные оттенки, что делали его едва различимым в густой листве посаженных вокруг дома вязов. Теперь в их проступившей свежей зелени проглядывалась голубизна и подъезжающему гостю могло показаться, что дома нет вовсе. Но он был.

А на его крыльце обнаружилась моложавая незнакомая тетка. Сначала я подумал, что это, видимо, вернулась дочь Сэма, но потом сообразил, что этой тетке лет сорок пять и дочерью Батта она быть не может.

Сэмюэль частенько говорил, что “ноги этого дьявольского племени” в его доме не будет - и вот нате вам! Не одна нога, о которой он рассуждал, а сразу две - длинные, упакованные в джинсы от Levi Strauss. Лицо обладательницы этих конечностей оказалось невыразительным, блеклым и скучным - таким дамам требуется не меньше тонны косметики, чтобы окружающим стало понятно, какая из выступающих частей над плоскостью щек является носом, а какая подбородком. Но зато такая физиономия позволяла нарисовать на себе любое личико - от детской кукольной мордашки до законченной стервозности отпетой вамп. Светлые кудельки волос начинались темной полоской непрокрашенных корней, а на шее виднелись солидные морщины, выдававшие не только возраст, но и немалый жизненный опыт. В руке она держала сигарету в мундштуке.

- Добрый день, - приветствовал ее Вязовски, пока я увязывал в своем сознании ее существование с образом Сэма.

- Здравствуйте, молодые люди, - голос у дамы оказался неожиданно твердым и… насыщенным, что ли? - Вы к Сэму, наверное?

- Да, мэм, - откликнулся Алекс. - Как его найти?

Она посмотрела вверх - на редкие облака и яркое солнце, потом мельком глянула на простенькие часы на правой руке - наверное, была левшой.

- Заходите в дом, Сэм вернется к обеду, а обед через час. Вы, молодой человек, если я не ошибаюсь - Сардж?

Я кивнул, сообразив, что она могла видеть меня на нескольких фотографиях.

- Ну а вы никак не можете быть Заком, - утвердительно заявила она, показав мундштуком на грудь Вязовски. - Зак моложе и совсем на вас непохож.

- Вы правы, мэм, - согласился он. - Меня зовут Алекс. Я из новых друзей Зака и Сарджа.

- Я - Нэнси. Можно миссис Бриджпорт. Но лучше - Нэнси, так я кажусь себе моложе, - она дробно рассмеялась. - Приходит возраст, когда самообман становится привычкой. Проходите, молодые люди.